В декабре 2018 года на Исторической сцене Большого театра прошла премьера оперы Россини «Путешествие в Реймс». Это второе произведение великого итальянского композитора, которое украсило афишу театра.
Повторы спектакля прошли в Большом в конце апреля. Исполнители ведущих партий в этой постановке — Ольга Селиверстова и Николай Казанский рассказали о работе над оперой, телефонных звонках во время спектакля и о том, как в жизни могут пригодиться уроки рисования.
— Насколько сложной была для вас работа над оперой «Путешествие в Реймс» и легко ли было «привыкнуть» к своему персонажу?
Ольга Селиверстова: Работа над оперой Россини «Путешествие в Реймс» была очень интересной, но для меня — вдвойне: ранее я принимала участие в исполнении этого произведения в концертном варианте.
На сцене Большого моя роль Коринны была несколько изменена, и из неземной, космической девушки-поэтессы она превратилась в интеллектуальную личность, которая объединила всех персонажей спектакля. Под софитами Большого театра она студентка-художница, которая столь сильно живет творчеством, что порой даже не видит некоторых бытовых проблем. При этом она — реальный персонаж.
Для меня было очень важным, что она не сходит с картины, а реально живет, действует, призывает всех к добру и миру, говорит о важных вещах простым, человеческим языком.
Николай Казанский: Для меня участие в этой постановке стало… неожиданным. Во-первых, большое событие, что такое произведение, как «Путешествие в Реймс», может появиться на основной сцене Большого театра. Мне всегда казалось, что исполнение оперы Россини подразумевает камерное, компактное помещение, где царят оркестр и солисты.
Во-вторых, первое знакомство с этим произведением у меня произошло благодаря Дмитрию Юрьевичу Вдовину, который в свое время предложил мне поработать над партией английского полковника лорда Сиднея.
Когда встал вопрос о постановке Россини в Большом, то маэстро Сохиев попросил показать ему арию друга Коринны, литератора Дона Профонда. Я с большим интересом выучил эту арию. Но в итоге на спектакль мне довелось выйти в другой роли — офицера, меломана барона Тромбонока, что еще раз, уже с третьей стороны, познакомило меня с этим произведением.
Что касается постановки, то не могу не отметить ее масштабность и органичность, которые из зрительного зала просматриваются еще больше, возвеличивают картину происходящего и обрамляют ее в золото.
— Ольга, во второй части оперы перед вами стоит сложная задача: вы исполняете арию Коринны в течение десяти минут. Как вам удается справиться с этой миссией?
Ольга Селиверстова: С этой арией в спектакле была удивительная история. Дело в том, что в постановках многих театров она идет купюрами, небольшими отрезками. На Исторической сцене было принято решение исполнить ее полностью, и, узнав об этом, я очень переживала, как ее воспримет зритель. Но во время репетиций, благодаря режиссеру Дамиано Микьелетто и маэстро Тугану Сохиеву, нам удалось сделать немало «открытий».
Например, во время ее исполнения Коринна поднимается на лестницу-стремянку, входит внутрь картины, делает зарисовки героев и тем самым переключает внимание зрителя на разные объекты. Более того, за время звучания арии меняется темпоритм действий и движений героини.
Что касается музыки, то она роскошная, очень красивая, в ней переплетаются арфа, флейта и голос Коринны. Все это происходит на фоне огромной картины, что делает этот момент волшебным. Несомненно, я очень благодарна арфистке Лизе, которая чувствует каждое мое дыхание.
Николай Казанский: Россини писал эту музыку как идеальную гармонию — в ней нет борьбы с оркестром. Спектакль, который начинается весьма динамично, заканчивается умиротворением, в котором все персонажи гармонично занимают свои места в общей картине, посвященной коронации французского короля Карла X.
— Николай, у вас достаточно широкий спектр исполненных ролей… Кто из героев наиболее вам близок?
Николай Казанский: Действительно, диапазон моих героев весьма разнообразный: от Дона Альфонсо в опере «Так поступают все женщины» до Малюты Скуратова в «Царской невесте» и партии Рогожина в спектакле «Идиот».
Мне нравится это разнообразие, работать с разноплановыми ролями очень интересно. Всегда хочется передать позицию своего героя, его точку зрения, а музыкальный спектакль подразумевает обострение определенных черт характера и яркость в передаче образа.
К примеру, сейчас мне предстоит работа над ролью Доктора Бартоло в опере Россини «Севильский цирюльник». Для меня это несколько волнующий момент. Партия довольно буффонная, и хочется найти в ней смешное через драматическое отношение героя к происходящему.
— Есть ли у вас мечта сыграть того ли иного героя?
Ольга Селиверстова: Долгое время я мечтала исполнить партию Марфы в «Царской невесте» — и моя мечта осуществилась! Теперь мне очень хочется вернуться к роли Виолетты в «Травиате». Я ее исполняла при окончании консерватории. Сейчас же к этой героине я бы подошла с другой стороны, исходя из того жизненного опыта, который у меня теперь есть.
Это очень сложная, драматическая роль, над которой надо долго работать.
Николай Казанский: Список моих ролей обширен, но долгое время мне нравилась серенада Мефистофеля из «Осуждения Фауста». Исполнить ее было моей мечтой. Теперь эта постановка — в Большом, и я пою Мефистофеля: мечта сбылась!
— Если бы вам пришлось выбирать другую профессию, кем бы вы стали?
Николай Казанский: Мне очень нравится путешествовать. Наверное, моя работа была бы связана с туризмом.
Ольга Селиверстова: В детстве я мечтала стать дизайнером, но проблема в том, что я совершенно не умею рисовать.
— Это правда, что вы брали уроки рисования для того, чтобы «вжиться» в образ Коринны?
Ольга Селиверстова: Да, во время работы над ролью я прошла мастер-класс по рисованию. Это было очень интересно. Художник рассказывал нам о различных приемах смешивания красок, правилах работы с ними.
— Самый главный враг зрительного зала — мобильный телефон. Как вы относитесь к его звонку во время спектакля?
Ольга Селиверстова: Думаю, что это больше мешает зрителям. По своему опыту могу сказать, что, если телефон звонит в тональности, которая диаметрально расходится с той, в которой я исполняю арию, это сбивает, очень сложно сконцентрироваться.
Николай Казанский: А я вспомнил момент, когда я принимал участие в драматическом спектакле, в котором телефонный звонок был частью постановки. Вначале зрители не поняли этого и даже сделали подставному актеру замечание. Артисты на сцене тоже сконцентрировали на этом внимание, но, когда стало очевидно, что это часть постановки, весь зал дружно засмеялся.
Так что не всегда телефонный звонок в зрительном зале бывает незапланированным.