Известие как гром среди ясного неба: не стало Елены Образцовой. Она постоянно говорила друзьям: «Никогда не стану старухой!» И ведь не стала!..
Летом прошлого года, получив двустороннее воспаление легких, Елена Васильевна впервые не приехала на свой фирменный вокальный конкурс в Петербург, зато осенью дважды побывала в городе на Неве.
Там ей вручили престижную премию «Балтийская звезда» в Эрмитажном театре, а потом мантию почетного профессора консерватории. Осенью в окружении звезд примадонна блистала на сцене Большого театра на «Оперном балу Елены Образцовой» в честь своего 75-летия. К
азалось, кризис миновал, но болезнь коварна, у певицы отказали почки. Сегодня ее похоронят на Новодевичьем кладбище.
А я вновь и вновь слушаю записи наших разговоров с Еленой Васильевной, не только оперной дивой, чудом ХХ века, но и умным, глубоким, интересным человеком, обладавшим огромным чувством юмора.
– Елена Васильевна, смотрите ли вы отечественное телевидение, читаете ли произведения современных писателей?
– Стараюсь не включать телевизор. По большому счету происходит разложение российского народа, и наверняка есть люди, которые мечтают об этом. Я почти не смотрю телевизор, ведь, кроме насилия, гадости, убийства, безобразия, там сейчас трудно что-то увидеть. Современную литературу не читаю, не успеваю. Увлекаюсь книгами по восточной философии. Люблю философа Ошо – он мне помог в сложных жизненных ситуациях. Он говорит, что прошлого нет, потому что оно уже прошло, и не нужно умом и сердцем туда возвращаться. А будущего может не быть – живи сейчас! Минутой общения, минутой радости, созерцания, любованием природой.
По-прежнему стараюсь учиться мудрости не только у философов, но и у простых людей.
У меня в течение сорока лет были ужасающие мигрени. Наверное, с голодухи, после блокады. Меня даже два раза освобождали от экзаменов в школе, так я страдала и мучилась от боли. И однажды, когда уже стала артисткой, лауреатом, во время очередного приступа мигрени вызвала скорую домой. Входит здоровенная, мощная тетка, видимо медсестра.
А я лежу на диване и причитаю: «Господи, за что ты мне дал такие адские боли?! Никому никогда зла не делала, никому ничего не желала плохого». И вдруг она – руки в боки и произносит: «Ах ты, бесстыжая баба!» Я чуть с дивана не упала. «Да ты скажи спасибо, что только это! Когда у тебя что болит, всегда говори: «Господи, спасибо, что только это». Знаешь, сколько людей годами лежат, крича от боли в больницах».
Вы можете верить, можете не верить, но у меня мигрень пошла на убыль. Буквально в течение года прошла. С тех пор, чтобы ни случилось, я стала говорить: «Господи, спасибо, что только это!» Вот вам мудрость не хуже восточной философии.
– Помнится, на один из своих конкурсов для юных вокалистов вы надели прикольную футболку с изображением очаровательного щенка… Любите животных?
– У меня всю жизнь были собачки, коты, вороны, галки, ежи, черепахи… Проще сказать, кого не было. Сначала я отовсюду их тащила, потом то же делала моя дочь Лена. У нее постоянно живут коты, собаки. У меня была большая собака Дашка, рыжий пудель. Был громадный кот Сережка. Такая вот кошачья-собачья семья.
Когда я попала в театр Романа Виктюка, меня журналисты пытали: «Как ваша семья относится к тому, что вы работаете у такого скандального режиссера?» Я отвечала, что семья относится к этому замечательно, потому что у меня, кроме собак и котов, никого нет. Со мной по всему миру путешествовала маленькая Кармен (черный карликовый пудель. – М. А.), которая потом родила дочку Мюзетту, сделав меня… бабушкой!
– Вы все шутите! А что скажете о внуке Александре, сыне вашей единственной дочери?
– Сашку очень люблю. Ему бы жить в ХIX веке – такое нежное, хрупкое создание, изысканный, хороший мальчик. Занимался спортом, собирался учиться на ветеринара, сейчас погружен в компьютерный мир.
– Он не поет?
– Слава богу, нет.
– А вот ваша дочь Елена Макарова стала оперной певицей…
– К счастью, очень хорошей. Шла к музыке довольно долго, много чего перепробовала, почти год отучилась, например, на факультете журналистики… Однажды меня огорошила, заявив, что едет учиться к… Монсеррат Кабалье. Я тут же позвонила Монсеррат: «Это правда?» – «Да, мне очень нравится ее голос, я с радостью буду заниматься с Леной!» – ответила моя подруга. «А почему ты не занимаешься со своей собственной дочерью?» – поинтересовалась я. «Но ведь ты не занимаешься со своей!» – парировала Монсеррат.
– Когда только появился на сцене Николай Басков, он пел как в опере, так и на эстраде, вы не раз сетовали, что из интервью в интервью вас спрашивают о Баскове… Тем не менее, как вы считаете: помогли Николаю уроки, которые он берет у Монсеррат Кабалье?
– Я думаю, это только для имиджа.
– А вашей дочери Елене?..
– Ей точно помогли. Она очень хорошо поет музыку барокко. Я счастлива, что она это хорошо делает. Но в опере, куда она хочет все время попасть, думаю, это ни к чему. Хотя она говорит: «Мама, ну не всем же быть такой, как ты! Я выхожу в маленькой партии и счастлива!» И я ее понимаю.
– Вы столько сил и времени уделяете молодым певцам, «тянете» на себе два вокальных конкурса… Что скажете о новом поколении вокалистов?
– Мне грустно, что они мало читают! Современные певцы технически превосходно подготовлены. Здорово поют, лучше нас – они все выучили. А вот духовности в пении мало… Но чтобы выйти на сцену и что-то людям сказать, хорошо бы что-то самому пережить, прочитать, посмотреть. А они в музеи не ходят, не интересуются литературой.
Хороший певец должен страдать, плакать, терять, находить, любить. Надо все пережить. Есть такие певцы, которые лежат в кровати и ждут спектакля. А надо жить на все сто! Чем я могу поделиться, если ничего толком не знаю. Как заразить публику своими эмоциями?
– Наши театры в последнее время стали увлекаться постановкой опер на итальянском, немецком, английском… Как вы к этому относитесь?
– Это очень хорошо, что наконец-то стали ставить оперы на языке оригинала. Потому что есть музыка языка. Представьте себе нашу «Хованщину» на китайском. Можно такое слушать? Наверное, вы бы возмущались. Так же возмущались иностранцы, когда слушали, как мы у них на гастролях пели «Трубадура» по-русски. Помню, все сидели и хихикали, притом что мы пели замечательными голосами, в прекрасной постановке Большого театра. И все равно они хихикали. Такой же ироничной была реакция, когда мы пели «Кармен» с таким переводом: «Дело наше ремесло, но чтоб приняться за него, не надо трусить ничего…»
По-настоящему учить арии на чужом языке очень трудно. Я вот только что, в мои сто лет со дня рождения (смеется), успела выучить по-французски партию Маркизы в «Дочери полка», и не только арии, но и колоссальное количество диалогов. Тяжело, трудно – это правда. Зато какая красота и полная сатисфакция потом!
Михаил Садчиков, Мурманский вестник