Чтобы посмотреть на то, как один из самых знаменитых оперных режиссеров впервые в России поставил раннее произведение Вагнера, надо сначала пройти сквозь строй полупьяных людей около пивного бара, потом войти в огромный небоскреб, охраняемый милицией, потом, что особенно трогательно, миновать киоск, продающий рубашки (мы в оперный театр идем, не позабыли?), и после этого попасть в зал, первые ряды которого отрезаны, дабы было где разместиться оркестру, а ударник – тот и вовсе сидит в ложе, потому что больше ему места нет. (К слову замечу, что оркестром руководит не кто-нибудь, а знаменитый дирижер, народный артист России Владимир Понькин.)
Нет, я очень хорошо понимаю Дмитрия Бертмана (а о нем и о его последней премьере “Запрет на любовь” и речь). В конце концов, у режиссера есть, в сущности, только одна трибуна – сцена его театра. Вот Бертман с нее и кричит, кричать в разных чиновничьих кабинетах нет у него больше сил.
Оказывается, композитор Вагнер не сразу понял, что ему надо создавать огромные музыкальные полотна, и грешил по молодости комическими операми. Бертман ведь чего любит? Бертман любит поставить что-нибудь такое, чего до него никто не ставил никогда, интересно ему быть первооткрывателем. Рихард Вагнер – автор комической оперы, не правда ли, звучит?
Сюжет оперы, как и положено в комедии, незамысловат. Пересказывать я его не буду – не люблю я чужие либретто пересказывать. Скажу только, что герои хотят построить прекрасный Дворец Счастья, в котором можно петь, веселиться и любить друг друга. Злые силы им, понятно, мешают, но также понятно и то, что правда торжествует.
Опера – это вам не детектив, в ней не сюжет главное. Главное, что вместе со своим соавтором по спектаклю, замечательным хореографом Эдвальдом Смирновым Бертман создает очень живое и смешное действие. Вообще слышать смех на опере мне приходилось не так уж часто, как думаю, и вам, дорогие читатели.
Как всегда у Бертмана артисты не только блестяще поют, но и очень точно играют. В операх Бертмана – всегда! – действуют живые люди, которым просто удобнее петь, а не разговаривать, а так – они ничем от нас с вами не отличаются. В опере много действующих лиц, поэтому я не перечисляю артистов, я просто кричу им “Браво!” – и за вокал (в котором я мало что понимаю), и за актерское мастерство, (в котором понимаю чуть больше, я бы очень хотел, чтобы в моих спектаклях драматические актеры существовали так, как они существуют в операх Бертмана).
Критики разберут спектакль, как им и положено, скажут что-нибудь умное про неизвестного Вагнера, про “ключ, который нашел Бертман к этой опере”, про музыкальность, зрелищность и прочие умные вещи. Подозреваю, что найдут они какие-нибудь изъяны, поскольку Бертман ставит очень живые оперы, то в них, при желании, можно изъяны отыскать. Дай Бог критикам здоровья – если бы не они, то кто бы нам тогда рассказывал про искусство пусть и не всегда понятно, но зато по-умному?
Что касается меня лично (если вдруг кому интересно), то я просто получал на спектакле удовольствие. Понимаете, да? Вот смотрел и радовался – редкое, надо сказать, ощущение при посещении театра сегодня.
Спектакль начинается с того, что народный артист Владимир Понькин встает на дирижерский пульт с дрелью и начинает ею дирижировать. Даже пару раза включает ее, звук дрели вплетается в ткань музыки Вагнера, должен сказать, весьма органично. На сцене то и дело появляются рабочие в современных оранжевых касках, а в финале опускается занавес, на котором – фасад строящегося театра “Геликон-Опера”.
Бертман был бы очень плохим режиссером, если бы он поставил спектакль о том, что он никак не может построить здание для своего театра. Это я для пущей эмоциональной интриги написал, что спектакль про это. Бертман – очень хороший режиссер, и он поставил спектакль о том, что если люди хотят построить Дворец Счастья, то они его построят. И если люди хотят танцевать, петь, веселиться, наконец, любить, им невозможно в этом помешать, потому что таково их естество, а естество человеческое никакими чиновничьими указами-приказами не победить.
Но сквозь музыку Вагнера, сквозь поразительную декорацию и костюмы австрийского художника Хартмута Шоргхофера нет-нет, да и прорывается крик режиссера: дайте мне уже, наконец, построить мой Дворец Счастья! Не для себя прошу, не квартиру себе строю – оперный театр, в который буду приглашать людей.
История строительства нового здания “Геликон-Оперы” многострадальна. Началось строительство, потом вдруг прервалось. Бертман начал поход по коридорам власти. Коридоры вели наверх, Бертман по ним шел, убеждал. Убедил. Строительство продолжается. Стопроцентной уверенности в том, что здание, как обещают, сдадут через год, – нет.
“РГ” писала в свое время об удивительной постановке Дмитрием Бертманом оперы Давида Тухманова (да-да, того самого, который оказался еще и замечательным оперным композитором) “Царица”. Премьеру давали в переполненном зале Большого Кремлевского дворца. Сегодня оперу играть негде – ждем новое здание. Ждут нового здания уникальные замыслы Дмитрия Бертмана. И мы зрители – ждем. А строительство все идет и идет. Постоит немножко. И опять идет.
И выдающийся режиссер, которого приглашают на постановку лучшие оперные театры мира, каждый день ездит на стройку. Он считает: трудится ли на ней обещанное количество рабочих или нет. А когда их работает слишком мало, он опять идет по кабинетам. И так уж который год. Выдающийся, повторю, режиссер, создавший на крошечной сцене Дома культуры медработников один из лучших оперных театров.
Страшно, что театр не достроят. Страшно, что, достроив, передадут здание какому-нибудь другому режиссеру, более приближенному к власти. А Бертман вот как-то не успел нужными знакомствами обзавестись – работа слишком много времени отнимала, понимаете ли…
Эта боль иронией прорывается в спектакле “Запрет на любовь”. И эта боль, прикрывающаяся иронией, для меня, наверное, самое главное в последней премьере “Геликон-Оперы”. Потому что не знаю как кто, а я лично более всего в искусстве ценю исповедальность. У нас вообще с искренностью в последнее время напряженка, так хоть на сцене увидеть.
В последнее время в театре происходило слишком много бесстыдств, вспомним хотя бы изгнание из Театра на Таганке Любимова его учениками. И все это забывалось, а значит, едва ли не становилось нормой. И поэтому так хочется, чтобы все, от кого это зависит, сделали так, чтобы достойный человек и замечательный режиссер Дмитрий Бертман наконец открыл новое здание своего театра.
Между прочим, нам на радость.
“Российская газета”