23 апреля 2010 года в Самарском театре оперы и балета премьера. Мы увидим знаменитую «Мадам Баттерфляй» Пуччини (она же «Чио-Чио-сан»).
Ставит оперу московский режиссер Елена Александрова-Перельман, уже знакомая нашим зрителям по постановкам «Моцарта и Сальери» Римского-Корсакова и «Мавры» Стравинского.
О новой постановке в Самарской опере режиссер рассказала «ВК».
– Римский-Корсаков и Стравинский говорят языком ХХ века. В их произведениях простор для режиссерского маневра намного шире, чем в классической опере, и вы этим успешно пользовались. Как вы себя чувствуете с Пуччини – все-таки каноны, традиции…
– Да, простора здесь меньше, но музыкальная драматургия намного сильнее. Это абсолютно мой материал. У каждого есть авторы, которых он чувствует лучше других. У меня так с Пуччини. В «Чио-Чио-сан» к тому же очень глубоко раскрыта трагедия женщины. Ее психология, внутренний мир. Просто подарок для женской режиссуры.
Я не склонна делить режиссеров по гендерному признаку, но все-таки есть темы, которые мужчина и женщина чувствуют по–разному. Наверное, любой режиссер-мужчина мечтает поставить «Бориса Годунова». А меня эта тема мало трогает. Я, конечно, могу заставить себя разобраться, но…
Здесь же я по-особому чувствую каждый нюанс, каждый изгиб интриги, понимаю, почему все развивается так, а не иначе, слышу это в музыке, вижу в тексте. Кстати, мы работаем с итальянским текстом.
Я знаю итальянский язык, поэтому мне легко подсказать актерам какие-то вещи, заложенные в тексте, развернуть его лицом к материалу. У меня не первый раз на репетициях актеры плачут. Драматургия этой оперы выстроена так, что нужно быть камнем, чтобы не растрогаться.
– Артистам оперного театра привычно это название – актеры? Есть такой стереотип, что для артиста музыкального театра быть хорошим актером не обязательно, если он хороший музыкант…
– Да, возможно, кому-то привычнее воспринимать себя как певца, но я как режиссер ищу в каждом из них актера, пытаюсь разбудить его склонность к игре.
Конечно, музыкальный театр – это не драма. Он более условный, и вся фактура драматургии здесь заложена в музыке. Но все же это театр. Это в филармонии можно стоять в удобной позе и просто петь, а здесь должно быть и актерское существование. Насколько у нас оно сложится, оценят зрители.
– Как-то носители восточной культуры в этой опере выглядят намного симпатичнее, чем носители западной…
– Эта ситуация глубже, чем конфликт двух культур. Имя Чио-Чио-сан переводится как бабочка (Мадам Баттерфляй). Актерам я объясняю ее историю так: это девушка, которая мечтала быть бабочкой и улететь в небеса.
Она хочет подняться над реальностью, которой по сути не видит, и погибает, потому что не понимает, что свет, на который она летит, смертелен. Это проблема поиска равновесия между идеалом и реальностью, которая присутствует в любой культуре…
Что касается ее мужа-американца, то это удивительно жесткая история о мужчине, который отказывается нести ответственность. С одной стороны, он просто трусит, а с другой – совершенно не думает о чувствах других. Может быть, тему идеалов не все воспримут, но если кого-то эта ситуация тронет просто на уровне психологии, уже будет хорошо. Пусть этот спектакль поможет нам быть добрее друг с другом. Конечно, мужчина и женщина очень разные, как инопланетяне, но считаться с чувствами друг друга, быть добрее мы можем.
– Вы учились не только в Петербургской консерватории и гитисовской аспирантуре, но и проходили стажировку в итальянском театре. Напрашивается вопрос об отличиях итальянской школы от российской…
– Да я изучала итальянский язык во Флоренции, а потом прошла стажировку в итальянском театре. Мне повезло, потому что я за два месяца успела увидеть несколько постановок, несколько маэстро, несколько режиссеров. Подход итальянцев отличается от нашего, он более академичный.
Они не стремятся к революциям в опере, они хотят, чтобы сохранилась традиция. Виденные мной постановки были очень разного уровня, но общий музыкальный уровень, конечно, потрясающий. Но я горда тем, что Вагнера туда приезжали петь русские певцы – наравне с немцами.
– А вы как относитесь к революциям в опере?
– Есть еще такой принцип – «не навреди». Ставить все с ног на голову, чтобы просто показать себя, нельзя. Оригинальное решение должно выводить на какие-то мысли, которые созвучны авторам. Я сама обожаю искать такие ходы.
Эту оперу мне изначально предлагали делать с традиционным акцентом, но все равно это будет мое видение. Некоторые называют традиционную оперу «костюмированный концерт», я, конечно, против такого подхода. Классическую оперу можно сыграть, и сделать настоящий музыкальный театр. Посмотрим, как это получится у нас.
Андрея Рымарь, РИА “Самара”