Московская филармония продолжает предоставлять молодым музыкантам возможность выступить на одной из самых престижных площадок России – в Концертном зале им. П. И. Чайковского.
В текущем сезоне для этого созданы три абонемента: № 23 «Новое поколение молодых звёзд», № 24 «Звёзды XXI века» и № 25 «Молодые таланты». 3 октября 2013 г. состоялся первый концерт абонемента № 24, в котором выступили Павел Милюков (скрипка) и Мирослав Култышев (фортепиано).
Молодых музыкантов объединяет то, что они оба – постоянные солисты Санкт-Петербургского Дома музыки. Вероятно, по этой причине они выступали в сопровождении Государственного академического симфонического оркестра России им. Е. Ф. Светланова, за дирижерским пультом которого стоял художественный руководитель Санкт-Петербургского Дома музыки виолончелист Сергей Ролдугин.
В первом отделении Павел Милюков не без блеска исполнил Концерт для скрипки с оркестром Арама Хачатуряна, чьё 110-летие отмечается в этом году. В этой связи одно из самых его ярких сочинений – скрипичный концерт – звучал в Москве неоднократно. Милюков исполнил этот концерт ярко и празднично. В крайних частях у него бушует народный танец и песня с яркими ориентальными мелодиями. Очень удалась Милюкову большая виртуозная каденция в первой части.
В средней части солист предался поэтическому настроению, пытаясь создать лирический ноктюрн. В чём-то это ему удалось, но не во всём — по причине почти постоянного громоподобного аккомпанемента Ролдугина, который существовал как бы вне всякой связи с солистом. За постоянным избытком форте скрипку не всегда можно было расслышать, хотя Милюков играл на прекрасном звучном инструменте работы известного французского мастера Жана-Батиста Вийома (изготовлявшего и великолепные смычки). Претензий к Госоркестру нет – он, как и положено профессионалам, откликался на требования дирижёра. Вот только эти требования мало соответствовали исполняемой музыке. К тому же аккомпанемент перманентно отставал от солиста.
Та же картина наблюдалась во втором отделении, где Мирослав Култышев великолепно исполнил сольную партию в редко звучащем Втором концерте для фортепиано с оркестром Чайковского, да ещё в авторской редакции – за что ему отдельное спасибо. Фортепианная партия этого концерта весьма виртуозна, изобилует как крупной аккордовой, так и филигранной мелкой техникой. Мирослав блестяще преодолел все технические сложности (которые в своё время вызвали неодобрение Александра Зилоти).
Особо хочется отметить любовное отношение Култышева к инструменту: он с роялем не воюет. При всех многочисленных forte и мощных, зачастую преувеличенных tutti Култышев ни разу не извлёк грубой, ударной «деревянной» ноты. Рояль под его пальцами только пел. Сегодня такое качество звукоизвлечения – не в моде у «топовых» пианистов. С каким богатством красок Култышев исполнил огромную каденцию в Allegro brilliante! Очень украсило исполнение тактичное и убедительное рубато.
Замечательно в полном объёме прозвучало знаменитое трио в Andante non troppo, которое с лёгкой руки А. Зилоти обычно сильно сокращают. Здесь прекрасный ансамбль Култышеву составили концертмейстер оркестра скрипач Сергей Гиршенко и концертмейстер группы виолончелей Пауль Суссь.
Если говорить о Госоркестре в целом, то профессионально он звучал превосходно. Все инструментальные группы прекрасно сбалансированы. Оркестр, насколько это было возможно, выполнял то, что требовал от него дирижёр. Правда, понять это было непросто. Те оркестранты, с кем мне удалось поговорить после концерта, жаловались на очень невнятную мануальную технику Ролдугина. Другой вопрос: насколько уместно было то избыточное forte, которое Ролдугин требовал? Не говоря уже о скрипке, в некоторых эпизодах даже рояль не было слышно. Возникало ощущение, что солисты и дирижёр исполняли разную музыку.
Было бы хорошо, если бы такое замечательное исполнение сольной партии Второго фортепианного концерта П. Чайковского М. Култышевым подвигло бы и других интересных молодых пианистов, которых сейчас немало (вспомним хотя бы последний фортепианный конкурс им. Клиберна, на который Россия высадила десант из шести превосходных пианистов; один из них выступал за Украину, но школа-то у него московская!), да и не только молодых, на включение его в свой репертуар.
Было бы чрезвычайно интересно услышать Второй в исполнении Алексея Володина, Александра Гаврилюка, Андрея Диева, Николая Колесникова, Филиппа Копачевского, Сергея Кузнецова, Никиты Мндоянца, Юрия Фаворина, Вадима Холоденко, Алексея Чернова и др. Мирослав Култышев своим исполнением лишний раз показал, что Второй фортепианный концерт Чайковского ничуть не уступает Первому ни в музыкальности, ни в виртуозности (а в последней, может быть, и превосходит его).
Великолепно исполненным на бис этюдом ми-бемоль минор, Ор. 10 № 6 Шопена Мирослав Култышев в противовес бравурному финалу концерта закончил своё выступление на тихой ноте. Этим он напомнил своего замечательного земляка Григория Соколова.
Этот концерт мог бы быть вообще назван превосходным, если бы солистам не приходилось героически сражаться с дирижёром и его агрессивным аккомпанементом. Создалось впечатление, что Ролдугин не особо слушал солистов. Это и неудивительно.
По образованию и основному роду деятельности он успешный виолончелист. В биографической справке о нем можно прочитать:
«С 2004 года Сергей Ролдугин занимается дирижёрской деятельностью»,
при этом не упомянуто, что он где-нибудь или у кого-нибудь дирижированию учился. Тем не менее, очевидное отсутствие дирижерского профессионализма не мешает ему именовать себя дирижёром.
Неужели профессия, связанная с музыкальным руководством несколькими десятками высоких профессионалов, не требует, чтобы за пультом дирижёра стоял тоже профессионал, а не дилетант? Казалось бы, требует, но сегодняшняя реальность говорит о другом: «Кто палку взял, тот и капрал!» Сегодня такой палкой является зачастую палочка дирижёрская.
Сергей Ролдугин — представитель многочисленного в последнее время отряда солистов-инструменталистов, которые почему-то решили, что могут без специального дирижёрского образования управлять симфоническими оркестрами.
Все воспринимают как должное, что обучение инструменталиста вообще, даже не обязательно солиста, но даже просто оркестрового музыканта или пианиста-концертмейстера, занимает в среднем около 15 лет. Ладно, отбросим 10 лет общего музыкального образования, но хоть чему-то поучиться надо, прежде чем встать перед коллективом, состоящим из нескольких десятков высококлассных музыкантов, и управлять ими?
Всем очевидно, что без владения техникой ни пианиста, ни струнника, ни духовика, вообще никакого инструменталиста быть не может. Так почему же может быть дирижёр, не владеющий техникой мануальной? Вот и приходится наблюдать, как вместо того, чтобы вести оркестр за собой, некоторые прославленные инструменталисты-дирижёры демонстрируют нам танцы под оркестр.
Язык дирижёра — это язык жеста. Слово в этом случае несёт вспомогательную функцию. Тот дирижёр, который подменяет работу жестом длинными словесными изъяснениями, — просто плохой, непрофессиональный дирижёр. На наших глазах происходит девальвация профессии дирижёра. Доколе?
Я отдаю себе отчёт в том, что вызову шквал негативных откликов. Но кто-то должен, наконец, сказать, что короли-то голые.
Владимир Ойвин, NewsMuz.com