Для каждого концерта есть своя публика. Классическая музыка в процентном соотношении с музыкой иных направлений не столь популярна, но зато обладает особым элитарным статусом.
Поход для обычного человека в оперу или на концерт в Большой зал консерватории – это не просто попытка приобщиться к «высокому» искусству, но и своеобразный ритуал, инсталляция светского раута. Для вечера такого формата уровень исполнения далеко не так важен, как атмосфера: роскошный вестибюль и зал, очередь в гардероб, пестрота вечерних нарядов, гам толпы, программки, три звонка, буфет, колонны… Наслаждение самим присутствием.
Если концертная организация знает своё дело, то зал битком, в толпе то и дело встречаются знаменитости, море цветов и оваций; общий слушательский резонанс всегда пропорционален количеству слушателей и богатству внешнего оформления.
Концерт «Легенды итальянской оперы» – это именно тот формат торжества, скорее статусного, чем музыкального.
Выбраны восхитительные, яркие музыкальные фрагменты – подавляющая часть программы из произведений Верди. В лучшем смысле трагический театральный пафос оперных увертюр и хоровых сцен (из «Набукко», «Трубадура», «Силы судьбы»), мелодическое богатство музыки, мощное звучание массовых сцен и оркестрового тутти («Ломбардцы», «Аида»), патетика сольных номеров обеспечили восторг публики.
Важным фактором здесь явилось и слушательское «узнавание» – люди всегда лучше отзываются на знакомые мелодии, такие, как лирическая тема из увертюры к «Силе Судьбы», хор цыган из «Трубадура» или тема трубы из Триумфального марша в «Аиде». Ну и, конечно, немного выбивающаяся из общей вердиевской программы «Casta diva» Беллини (к сожалению, должен признать, с точки зрения качества исполнения – самый слабый номер концерта).
Стоит, однако, отметить, что в программе встречались не только шлягеры, но и нечасто звучащие в концертной практике музыкальные фрагменты из опер Джузеппе Верди. К примеру, была прекрасно сыграна увертюра к «Сицилийской вечерне» – пожалуй, это единственный номер, где в полном объёме раскрылся потенциал оркестра в качестве исполнения драматически-насыщенной, мятущейся музыки. Особенно атмосферным было вступление к увертюре с его мрачным перестуком литавр – подлинный образец сумрачной оркестровой живописи, по характеру и образности близкой полотнам Гойи.
Определённо, сильнейшей стороной концерта был оркестр. В качестве дирижёра выступил Марчелло Рота – племянник композитора, нередкий гость в нашей стране. В его отношении к оркестру, в раскованности движений, в общей импозантной дирижёрской манере прослеживалась какая-то небрежная (в лучшем смысле) лёгкость. В нём есть что-то феллиниевское. И весьма показательно, что главный акцент в его интерпретации был перенесён на внешнюю красочно-живописную сторону драматической музыки Верди.
Симфонический оркестр радио «Орфей» хорош и в аккомпанементе, и в собственно оркестровом звучании. Особенно стоит выделить в нём духовую группу, на протяжении всего вечера не допустившую огрехов в исполнении.
Струнные, собранные воедино, звучат экспрессивно, но в общих туттийных местах не хватает их мелодической функции; возможно, виной этому – далеко не совершенная акустика Большого зала: передняя часть партера находится в своеобразной «акустической яме», отчётливо слышны здесь только инструментальные группы, расположенные в глубине сцены – медь, дерево и ударные.
В любом случае, и монолитное звучание, и сольно-инструментальные эпизоды отличались ансамблевой выстроенностью и продуманностью фразировки. В некоторых моментах можно было не согласиться с темпом или выделением той или иной партии, но это уже область дирижёрской интерпретации.
Если работа оркестра – это очевидная удача концерта, то хор далеко не всегда был на высоте. На прошедшем вечере «Мастера хорового пения» не обладали должной исполнительской выразительностью. Звучание по преимуществу было либо громогласно-грубым на фортиссимо, либо глухим, полунапевным в тихой динамике. Но и для первого, и для второго типа исполнения были свойственны неповоротливость, тяжеловесность и размытость атаки, вступления.
Возможно, причиной этому стала недостаточная отрепетированность; пожалуй, из всех хоровых номеров концерта достойно, технически точно были исполнены только хоры цыганок и матадоров из третьего действия «Травиаты».
Противоречивое впечатление сложилось от выступления солистки, Екатерины Коничевой. Без сомнения, это способная певица, старательно стремившаяся воплотить на сцене образы своих героинь – Нормы, Аиды, Леоноры из «Трубадура» и Леоноры из «Силы усдьбы» – последний образ, кстати, стал подлинным украшением концерта. Но всё же не покидало стойкое ощущение, что певица выбрала неподходящий для своего голоса репертуар (хотя, с актёрской точки зрения, Аида в её исполнении выглядела более чем правдоподобной).
В тембре голоса Екатерины больше драматических, меццо-сопрановых нот, а грудной регистр звучит наполнено, в отличие от верхов. Отсюда и излишнее волнение, а порой лёгкая неуверенность – как следствие «неудобства партий», а не технических огрехов. Между тем, верно подобранный репертуар позволит полностью раскрыть потенциал голоса исполнительницы.
В своём формате концерт стал безусловным событием в культурной жизни Москвы. Востребованность у публики – важнейшая черта любого созидательного творчества. А недостатки, присущие любому концерту или театральной постановке, – прежде всего показатель деятельности, а не бездействия.
Александр Тлеуов, ClassicalMusicNews.ru