Шесть концертов Моцарта для фортепиано с оркестром прозвучали 8 и 9 ноября 2014 года в Концертном зале им. П. И. Чайковского в исполнении австрийского пианиста и дирижёра Рудольфа Бухбиндера и Государственного академического симфонического оркестра России имени Е.Ф. Светланова.
Это уже не первое выступление довольно именитого австрийского музыканта в Москве. В апреле 2012 г. в КЗЧ в рамках Фестиваля Ростроповича Бухбиндер исполнил с Лондонским филармоническим оркестром п/у Владимира Юровского Пятый фортепианный концерт Бетховена.
В январе 2013 г. в БЗК – Второй фортепианный концерт Брамса с Госоркестром им. Е. Ф. Светланова. Оба исполнения мне не понравились.
«Как и в апреле, Бухбиндер произвёл впечатление сухого, сугубо рационального музыканта — причём в Брамсе это проявилось ещё яснее, чем в Бетховене. Брамс — романтик, и его музыка требует широкого, свободного дыхания, однако именно этого не было у Бухбиндера. Было метрономически гладкое исполнение, ровный, даже жёсткий ритм без намёка на рубато, при отсутствии которого музыка Брамса из живой превращается в классицистскую мумию. Рояль у Бухбиндера звучал сухо, резко, стучаще, однообразно и временами некрасиво»
В октябре того же года Бухбиндер в два вечера в КЗЧ исполнил с Госоркестром имени Е. Ф. Светланова все пять фортепианных концертов Бетховена дирижируя сам. Это исполнение было, на мой взгляд, довольно удачным. Бухбиндер уже не казался столь сухим и рациональным музыкантом. Хотя, в общем, исполнение было весьма академичным, но чувствовался живой нерв и личностное отношение к исполняемой музыке.
И вот новая встреча с именитым музыкантом. В этот раз на фортепианных концертах Моцарта. И опять с Госоркестром имени Е. Ф. Светланова, и опять Бухбиндер дирижировал сам.
Оркестр был представлен камерным составом – четыре пульта первых скрипок и два пульта виолончелей. И это конечно правильно. Даже в этом составе иногда казалось, что оркестровый звук слишком плотный, более подходящий для Бетховена, нежели для Моцарта. Да и задачи оркестра у Бетховена и Моцарта разные. У Моцарта оркестр должен быть прозрачным и не контрастировать, а сливаться в ансамбле с пианистом. А в фортепианных концертах Бетховена солист и оркестр в чем-то противостоят друг другу. Но в целом оркестр оба дня звучал превосходно!
Конечно, когда солист дирижирует из-за рояля, некоторые оркестровые потери неизбежны, но таков уж был выбор Бухбиндера. Сидящим на сцене они, быть может, и не слышны, но из зала заметны. Временами оркестр звучал резковато, но такова была воля дирижера. Мною была замечена одна странность – литаврист свои партии во все трех концертах в первый день цикла играл secco. На следующий день он использовал при исполнении большее разнообразие приемов и окраски звука.
8 ноября Бухбиндер исполнил концерты №№ 17, 21 и 20. 9 ноября – концерты №№ 23, 24 и 22.
Первое, что необходимо подчеркнуть, что отмечалось и в прежние выступления пианиста в Москве – это великолепный пианизм Бухбиндера: удивительная подвижность, беглость и равномерность его пальцевого аппарата. Однако, этого мало, чтобы получилась музыка. Как говорила франко-русская пианистка Вера Лотар-Шевченко, тринадцать лет не имевшая доступа к инструменту, будучи в лагере, да еще из-за нахождения рук в ледяной воде заработавшая артрит, но вернувшаяся на концертную эстраду: «музыка не в пальцах, а в голове». У Бухбиндера красивое туше и великолепное звучание, но оно однообразно, в нем мало жизни.
Вот и получилось, что 17-й и 21-й концерты в первом отделении как бы слились в один длинный скучный концерт, быстрые эпизоды которого по выразительности и равномерности напоминали этюды Черни. Во втором отделении 20-й концерт показался немного более живым, хотя, казалось бы, в одном из двух минорных концертов Моцарта (№ 20 ре минор и № 24 до минор) мог бы как раз быть более сосредоточенным.
Программу следующего дня я слушал в записи по видеотрансляции. В первом отделении были исполнены концерты № 23 и № 24. Получился эффект дежа вю – слушать их было также неинтересно, казалось, что в течение двух вечеров исполняется один бесконечный концерт, в котором царила чистая виртуозность. И опять исполненный во втором отделении концерт № 22 получился более интересным, но ненамного, чем концерты первого отделения. Опять же оркестр звучал больше по-бетховенски, чем по-моцартовски. Да и каденции, если они были, оба вечера тоже получались в бетховенском стиле. Видимо не случайно наиболее удачными из исполненных за время знакомства московских меломанов с Бухбиндером, стали бетховенские фортепианные концерты.
Музыка Моцарта, при всей внешней простоте, очень коварна. При ее исполнении музыканту нет возможности отсутствие настоящей внутренней глубины скрыть за внешними одежками виртуозного блеска. Хотя Моцарта, если нотный текст исполнен достаточно точно, слушать всегда интересно. В этом смысле впереди него только Иоганн Себастьян Бах, музыку которого невозможно испортить никаким исполнением, если только сыграны все ноты.
Могу предположить, что эта рецензия может вызвать довольно резкие комментарии. Но на том стою и не могу иначе. Прошу не согласных с моими оценками, быть снисходительными – в моей рецензии нет ни капли злобы. Моя точка зрения совершено не претендует на истину в последней инстанции. Скорее наоборот, она окажется маргинальной. Но я хочу, чтобы те, кто слушал эту серию моцартовских фортепианных концертов с Бухбиндером, читающие эту рецензию, и не согласны с ней, поняли одну важную вещь.
Я не считаю, что это были плохие концерты, и я зря потратил время на их слушание. В любом случае фортепианное мастерство Бухбиндера неоспоримо и интересно само по себе. Но каждый музыкант меряется не каким-то общим аршином, эталон которого храниться в Парижской палате мер и весов, а своим собственным, который сейчас, благодаря интернету, доступен любому, кому это интересно.
Бухбиндер претендует на то, что его исполнение венских классиков чуть ли не эталонное. Но если мерить его таким аршином, то, по моему мнению, Бухбиндер до эталона не дотягивает и главным образом, эмоционально. Для меня уже многие годы, наверно около полувека, таким эталоном в фортепианных концертах Моцарта являются записи Клары Хаскил и Эмиля Гилельса. Из живущих – это, скорее всего, Жоао Мария Пиреш. В сольных фортепианных сочинениях Моцарта, это, безусловно, Григорий Соколов.
Владимир Ойвин