Пианист Александр Лубянцев – о личной жизни, блоге на YouTube, концертных планах, мечтах и Конкурсе имени Чайковского.
— Саша! Пытался что-то узнать о вас от московских музыкантов, но не смог. Зашел на вашу страницу в Facebook и ВКонтакте. Судя по размещенной там информации, ваше место жительство – Санкт-Петербург. Это правда?
— Странно. Я давно и постоянно проживаю в Петрозаводске. Преподаю на кафедре специального фортепиано в консерватории. Уже старший преподаватель.
— Зарплаты обычного преподавательского состава в той же Московской консерватории в целом, мягко говоря, невелики. Думаю, в Петрозаводске они вряд ли выше. У вас, наверное, две ставки? Много учеников?
— Нет, учеников немного. Но зарплата в консерватории неплохая – она складывается из нескольких частей. Есть базовая часть, плюс северные надбавки, система рейтингов, оценивающая собственно творческую активность педагога.
Я выступаю бесплатно в музыкальных школах, даю шефские концерты, недавно играл в доме престарелых. Все это учитывается при формировании моей зарплаты. В целом нормально, жить можно.
Наверное, все зависит от потребностей. Мои потребности минимальны: на еду и одежду хватает. Рядом несколько сетевых магазинов, где все дешево.
— Вы купили квартиру в Петрозаводске?
— Нет. Живу в общежитии. Кстати, в нем отдельно проживают и еще некоторые преподаватели. Но я вместе со студентами.
У меня своя комната, замечательный вид из окна. Консерватория рядом, в пяти минутах ходьбы. Проблем с занятиями обычно не возникает.
Хотя, конечно, думаю о собственном жилье.
— Нескромный вопрос – а что с личной жизнью? Опять же, в Фейсбуке написано, что вы в браке. Если честно, даже обрадовался за вас.
— Ерунда какая-то. Я встречался с американкой, но не сложилось. Мы не расписывались.
— А вообще о семье думаете? Вы же из многодетной семьи…
— Мне трудно найти близкого человека: всегда что-то не устраивает, да и привыкаешь жить один.
— Лет пять назад, перед очередным конкурсом Чайковского вы классно рассекали на самокате в Москве. А что сейчас? Cпортом занимаетесь?
— Самокат остался. Спортом не занимаюсь, делаю обычную разминку.
У меня были проблемы со спиной. Ходил на дорогущие массажи, затем купил аппликатор, приобрел даже массажное кресло. Кончилось тем, что разработал свой комплекс упражнений, включая подтягивания на турнике. Здорово помогает.
Плюс ежедневные прогулки. У нас очень красивая набережная. Кстати, увлекаюсь фотографией, люблю снимать закаты. Если бываю в интересных местах, стараюсь взять с собой камеру.
— Книги, фильмы, посещение концертов – это присутствует в вашей жизни?
— Начну с последнего. На концерты не хожу. Цель? Мысленно себя с кем-то сравнивать? Что-то взять от другого исполнителя? Но это просто сбивает меня, теряется собственное представление о музыке. Даже записи не слушаю, только в исключительных случаях, когда нужно уточнить какое-то конкретное место, ноту….
Фильмы смотрю регулярно, в домашней обстановке, в основном по интернету.
У меня есть своя система отбора – вначале смотрю рейтинг фильма. Обращаю внимание не только на сюжет, но и на актерские работы. Интересно наблюдать за одним и тем же актером в разных ролях.
По поводу книг – в последнее время читаю в основном методическую литературу. Это помогает в работе со студентами, но не только. Год назад я полностью переосмыслил свои занятия. Сейчас занимаюсь гораздо более системно.
— А сколько часов в день вы проводите за инструментом?
— Максимум четыре. Если больше – начинает болеть голова.
— Вы родились в семье музыкантов. Профессиональное будущее было предопределено?
— Моя мама училась на фортепианном факультете Уральской консерватории у Сергея Белоглазова, ныне известного профессора. Насколько я помню, примерно с трех лет она занималась со мной и впоследствии подбирала педагогов. Можно сказать, серьезно направляла.
Я ходил в школу-десятилетку при Санкт-Петербургской консерватории, под конец успев два года поучиться в Любеке (Германия) у Джеймса Токко (американский пианист, лауреат конкурса Чайковского – прим. автора).
На первый курс консерватории поступил к профессору Нине Николаевне Серегиной, у которой обучался в десятилетке.
— Поступили, но не продолжили обучение?
— Да, проучившись год, я перевелся в Петрозаводскую консерваторию, в класс профессора Виктора Сауловича Портного, в прошлом выпускника Ленинградской консерватории.
Почему перевелся? Наверное, был комплекс причин: cемейные, потом я несколько подустал от Санкт-Петербурга, от этих расстояний. Вы знаете, тут и дышится по-другому.
— Чем отличалась уроки Серегиной от занятий с Портным?
— Нина Николаевна была типичным педагогом-дидактом. Если совсем упрощенно, выглядело это примерно следующим образом: «Саша, здесь ты играешь так, а нужно – так, а вот это место я только что тебе объяснила…».
Виктор Саулович занимался иначе. Мне была предоставлена определенная свобода действий, и зачастую мы просто обсуждали мои собственные идеи. Все проходило очень демократично.
— Поговорим о вашей эпопее с конкурсами имени Чайковского. После первого курса консерватории вы впервые приняли участие в конкурсе Чайковского, и успешно – третья премия. Казалось бы, более чем удачный старт для карьеры. Что пошло не так?
— После конкурса действительно появились приглашения, концерты…Но как это ни странно звучит – не было полной уверенности в себе. Нужно быстро осваивать новый репертуар, а я не привык к таким темпам.
К тому же, выражаясь языком психологии – я не умел (да и сейчас не умею) грамотно выстраивать коммуникации: что-то сказать в нужный момент, кому-то улыбнуться…Иногда откровенно неправильно себя вел.
— В результате вы оказываетесь участником следующего конкурса Чайковского. На что рассчитывали?
— Ну, если честно, думаю, что каждый или почти каждый конкурсант в глубине души рассчитывает на победу. Я подготовил интересную программу, очень хотелось поиграть в Большом зале, перед московской публикой. К тому же, шел уже от другого педагога, это важный момент.
— Результат этого конкурса запомнился многим меломанам – вас не пропустили в финал. Я помню зрительские демарши, вручение отдельного приза от московских журналистов, в пику жюри. По идее, возникший скандал должен был пойти на пользу?
— В какой-то степени, так и произошло. Я получил новые приглашения. Особенно запомнились концерты в Японии и ЮАР. Их было много, играл в крупнейших залах.
— Но в итоге все возвратилось к исходной ситуации…Что не сложилось с той же Японией?
— Количество концертов в Японии постепенно начало превышать мои физические возможности. К тому же, вместе с ними нужно было проводить регулярные мастер-классы.
По сути, включился конвейер: в какой-то момент я перестал принадлежать самому себе. Уж лучше было бы просто остаться в Японии и там преподавать, совмещая с концертной деятельностью.
Так или иначе, со временем мои контакты с японскими менеджерами сошли на нет.
Борис Березовский: “Александр Лубянцев не произвел яркого впечатления”
— По слухам, была еще одна совсем недавняя попытка пробиться на очередной ХVI конкурс Чайковского?
Это правда. Последняя попытка была в прошлом году. Решил попробовать на прощание, но не прошел отбор по записям. Наверное, вы правы – можно писать сагу (смеется).
— Что сейчас с концертами? Сольными? С оркестром?
— Сольные, в основном, в Малом зале Санкт-Петербургской филармонии. Иногда случаются единичные выступления с оркестром.
— В 2011 году состоялся необычный концерт. Вы играли Первый концерт Чайковского и Третий Рахманинова с петрозаводским оркестром, а за пультом стоял Михаил Владимирович Лубянцев, ваш отец, на тот момент – директор поселковой музыкальной школы.
— Это была моя идея, я его попросил. Отец закончил Ленинградскую консерваторию по двум специальностям: хоровое дирижирование и народные инструменты (баян). Одновременно посещал класс оперно-симфонического дирижирования, брал уроки у самого Мусина. После окончания консерватории, отслужив в армии, он получил предложение возглавить музыкальную школу в Выборгском районе, в поселке Рощино, где в качестве директора проработал тридцать пять лет.
— В Сети посмотрел небольшой сюжет о Михаиле Владимировиче. Полностью найти себя в детской музыкальной педагогике, буквально раствориться в ней – это дорогого стоит и вызывает огромное уважение. К тому же, он уникальный мультиинструменталист: баян, домра, фортепиано, скрипка, труба. Хор, различные ансамбли, оркестр народных инструментов, духовой оркестр – всем этим в разное время занимался с детьми. У меня даже возникла ассоциация с земским врачом…
— Да, все так. Сейчас он уже не директорствует. Оставил за собой только духовой оркестр. Папа бесконечно предан своей школе, ученикам. Это его жизнь.
— Возвращаюсь к вашему творчеству. В период конкурсов Чайковского, о вас много писала критика. Одни отмечали вашу простоту и честный подход к музыке, ну а кто-то обвинял чуть ли не в примитивизме мышления. Что бы вы сейчас ответили своим критикам?
— Есть авторский текст, есть ноты…Если сыграть все то, что написано в нотах – уже прекрасно.
Произведение гениального композитора замечательно само по себе. Зачем я должен что-то дополнительно изыскивать? Разукрашивать? В процессе работы формируется некая собственная концепция, которую я стараюсь реализовать. Нравится она кому-то или нет – это уже другой вопрос, и он меня мало волнует.
— Отлично помню вашу конкурсную «коронку» – Этюд a-moll Паганини-Листа. Судя по записям, вы много играли Листа: Мефисто-вальс, Испанская рапсодия, Соната h-moll, из мелочей – Утешение… Зная ваши виртуозные возможности, рискну спросить – а нет ли желания подготовить, к примеру, цикл листовских этюдов?
— Вы попали в точку, это моя давнишняя мечта. В процессе завершения «Большие этюды по Паганини», а точнее, уже сыграл их в Вологде, примерно за месяц до объявления карантина. Этот цикл из шести этюдов исполняют реже, нежели «Трансцендентные».
— В вашем репертуаре уже есть Этюды-картины Рахманинова оp.39, сейчас почти готовы листовские этюды по Паганини. А что с шопеновскими циклами? Не пробовали?
— Потихоньку готовлю к следующему сезону Двенадцать этюдов Шопена ор. 25.
— Тогда ловите идею: «Антология романтического фортепианного этюда». Шопен, Лист, Рахманинов. Публика, на мой взгляд, просто повалит на такой концерт…
— Интересная идея, нужно подумать. Но пока планирую сыграть Листа и Шопена в разных концертах. Шопеновский цикл ляжет в основу монографической программы.
— На вашем УouTube–канале, в ежедневном режиме, вы выкладываете свои ролики о том, как прошел день. Иногда, выглядит просто как «поток сознания».
— Мне интересно. Это мои дневники, и одновременно мини-импровизации. Живые, в чем-то прикольные и вполне безобидные.
— Какой вы видите свою жизнь лет через пять?
— Надеюсь, у меня будет семья. Возможно защищу кандидатскую на своей кафедре. И конечно, задача-минимум – сохранить те концерты, которые есть сегодня, а вот мечты озвучивать не буду.
Беседовал Александр Гушанский