Заслуженный деятель искусств Российской Федерации, дочь Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской Ольга Ростропович обратилась с письмом к министру цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ Максуту Шадаеву в связи с рекламным роликом, который она услышала на радиостанции “Орфей”. Публикуем это письмо с разрешения Ольги Мстиславовны.
Уважаемый Максут Игоревич!
Вечером, 10 марта 2025 года я услышала на радио «Орфей» анонс предстоящего концерта виолончелиста Александра Князева, который состоится 14 марта в Концертном зале им. П. И. Чайковского, где будет исполнена Симфония-концерт для виолончели с оркестром Сергея Сергеевича Прокофьева, посвященная моему отцу Мстиславу Леопольдовичу Ростроповичу.
К моему удивлению, имя Ростроповича — первого исполнителя этого сочинения, величайшего виолончелиста ХХ века даже не упоминалось. Почему-то главным героем этой истории стал Святослав Теофилович Рихтер, который также принимал участие в первом исполнении Симфонии-концерта в качестве дирижера 18 февраля 1952 года в Москве.
Безусловно, и Рихтер, и Ростропович, одновременно обучавшиеся в Московской консерватории в военные годы, оба ставшие в 1945 году лауреатами первой премии Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей, были преданными поклонниками Прокофьева и прекрасными, тогда еще очень молодыми, исполнителями его сочинений. Но роль Рихтера в судьбе именно этого произведения является выдуманной авторами анонса.
Позволю себе предоставить вам факты, предшествующие созданию и первому исполнению Симфонии-концерта.
История создания Симфонии-концерта ор.125 Прокофьева очень длинная, и композитор пришел к последней версии произведения, сделав пять редакций.
Первоначально Прокофьев сочинил Первый концерт для виолончели с оркестром, ор. 58 (1934-1938) по просьбе известнейшего виолончелиста Григория Пятигорского. Тогда Сергей Сергеевич признавался Пятигорскому:
«Мне мало знаком ваш сумасшедший инструмент».
Исполнение концерта ни в СССР, ни за рубежом успеха не имело.
Мой отец, еще в годы учебы в Московской консерватории, в 1947 году исполнил Первый виолончельный концерт Прокофьева под аккомпанемент фортепиано со своей кузиной – пианисткой Ириной Козолуповой. На том концерте присутствовали Мясковский и Прокофьев. Их настолько впечатлила игра молодого виолончелиста, что вскоре оба написали для него виолончельные сонаты.
В 1948 году Ростропович стал первым исполнителем Сонаты для виолончели Мясковского, а в 1950 – Сонаты для виолончели Прокофьева (в ансамбле с Рихтером). Жена Прокофьева – Мира Мендельсон-Прокофьева уже 18 июня 1949 года записала в своем дневнике:
«Ростропович сейчас знакомится с виолончельной сонатой (посвященной Автомьяну) и вскоре должен приехать на дачу, Сережа хочет услышать от него его соображения и пожелания, касающиеся виолончельной партии.
Ростропович снова говорил мне о том, как ему хотелось бы, чтобы Сережа переделал свой виолончельный концерт, «в котором много замечательных мест и который лежит и, можно сказать, пропадает» (Сережа обещал Ростроповичу переделать концерт и посвятить ему)».
С тех пор, Прокофьев, по-видимому, и задумался о коренной переделке своего Первого виолончельного концерта, найдя в лице Ростроповича идеального исполнителя, способного воплотить все его идеи. Отец часто бывал в доме Прокофьева, и даже провел два лета (1951 и 1952) у Прокофьева на даче на Николиной горе. Их дружба доставляла огромную радость им обоим. Мира Мендельсон-Прокофьева вспоминала:
«Прокофьев почувствовал (несмотря на молодость Мстислава Леопольдовича) сложившийся высокий уровень его музыкального мышления, тонкий вкус и относился к нему с большим уважением и симпатией. Мне кажется, что композитора и виолончелиста по-человечески сближало и присущее им обоим чувство юмора: многие улыбки, появлявшиеся в то трудное время у Сергея Сергеевича, — заслуга Ростроповича».
Это было крайне тяжелое время для русской музыки. 11 февраля 1948 года в газете «Правда» было опубликовано Постановление об опере Мурадели «Великая дружба», в котором Жданов заклеймил позором самых выдающихся советских композиторов – Прокофьева, Шостаковича, Шебалина, Хачатуряна, Мясковского.
Их подвергли безграмотной критике, травле, вновь запрещали исполнение их произведений. Мой отец всегда был беззаветно предан своим учителям, был рядом, искренне старался облегчить их жизнь – по-прежнему исполнял их музыку, хлопотал о финансовой помощи и новых заказах.
В итоге в период с 1949 по 1952 Первый виолончельный концерт, ор.58 был переработан Прокофьевым в абсолютно новое сочинение — Второй концерт для виолончели ор.125
В своих воспоминаниях Рихтер, с которым мы были очень близко знакомы, рассказывает о своем участии в премьере 1952 года и подтверждает ту значительную роль, которую сыграл Ростропович в судьбе этого произведения:
«…вместе с С.С. они подготовили вторую редакцию этого концерта, которая и превратилась во Второй виолончельный концерт. Не знали только, кто будет дирижировать.
У меня был сломан палец на правой руке, и я только что сыграл леворучный концерт Равеля. Сломанный палец помог мне решиться выступить впервые в качестве аккомпанирующего дирижера. Кондрашин дал мне несколько уроков. Сергей Сергеевич был очень доволен, сказал просто: «Пожалуйста», и мы приступили к репетициям.
Вся эта история была для меня крайне волнующей. На репетициях, хотя музыканты московского молодежного оркестра относились ко мне чутко и доброжелательно, все же не обошлось без конфликтов. Некоторые строили удивленно-юмористические гримасы и едва подавляли смех. Это была реакция на большие септимы и жесткое звучание оркестра. Партия солиста, неслыханно трудная и новаторская, вызывала бурное веселье у виолончелистов…»
Мира Мендельсон-Прокофьева вместе с мужем присутствовала на репетициях и записала в дневнике:
«По плану Ростроповича, Концерт репетируется шаг за шагом. Это сделано для спокойствия Рихтера, встречающегося с оркестром в качестве дирижера впервые.
…Вечером 14 февраля заходил Слава Ростропович и рассказал, что репетиция концерта прошла неудачно: Рихтер нервничал, оркестр играл скверно. Мало что получалось…
15 февраля были с Сережей на репетиции Концерта. Репетировали вторую часть. Несмотря на то, что оркестр играет еще неслаженно, и что необходимы была бы еще одна репетиция, Сережа все же остался доволен».
Тогда концерт, в общем, успеха не имел. Все его критиковали буквально «в пух и прах». Возможно, неуверенность дебютанта-дирижера тоже сыграла в этом свою роль. Например, в рецензии Е. Добрыниной, опубликованной в журнале «Советская музыка» №4 апрель 1952 года выступление Рихтера в качестве дирижера, оценивалось так:
«Рано пока говорить о дирижерском облике Рихтера. Но все же, можно отметить, что молодому дирижеру еще не хватает необходимой волевой устремленности, собранности, выразительности жеста. В его исполнении, неуверенном, порой даже вялом, мы не почувствовали яркой творческой индивидуальности артиста.
Дальнейшая его работа покажет, в какой мере эти недочеты являются следствием неопытности и волнения дебютанта».
Очевидно, Прокофьев учел все недостатки своего сочинения после не очень удачной премьеры в 1952 году. Поэтому последовала еще одна переработка, и концерт получил свою окончательную редакцию в начале 1953, став Симфонией-концертом, ор.125. Сам Прокофьев писал так:
«Не так давно я закончил Концерт для виолончели с оркестром. Музыка Концерта, построенная на русском материале, требует от исполнителя большой виртуозности.
Для того, чтобы использовать специфические возможности виолончели как инструмента, я работал над виолончельной партией в контакте с молодым выдающимся виолончелистом Мстиславом Ростроповичем. В этой работе он проявил себя как превосходный вдумчивый тонкий музыкант, в совершенстве знающий свой инструмент».
В окончательном своем варианте Симфония-концерт впервые прозвучала уже после смерти Прокофьева в Копенгагене с оркестром под управлением Томаса Йенсена 9 декабря 1954 года. Заслуга в организации этого концерта принадлежит исключительно моему отцу Мстиславу Леопольдовичу Ростроповичу, который сумел убедить советское руководство включить новое произведение Прокофьева в программу своих гастролей. С того дня Симфония-концерт вошла в историю музыки как одно из величайших произведений для виолончели.
Сегодня, как никогда, важно, чтобы средства массовой информации в своих программах доносили до многомиллионной аудитории правдивые и достоверные факты о великих страницах истории русской музыки.
Заранее благодарю Вас за отклик и правильное понимание моего обращения к Вам.
С надеждой на взаимопонимание и пожеланиями всего доброго.
Ольга Ростропович