В субботу вечером в двадцать первый раз была вручена национальная театральная премия «Золотая маска».
Задуманная отцами-основателями (Ульянов, Урин, Бояков) в начале девяностых как средство объединения бедной и переживавшей финансовый кризис театральной среды, дуалистическая премия-фестиваль многие годы была средством привлечения дополнительных средств, возможность для театральных людей показаться в столице и пообщаться с коллегами. Вообще-то, даже трудно переоценить, сколько хорошего и полезного сделала «Маска» для развития театров в регионах в те годы.
Затем пришло время больших бюджетов, на деньги фестиваля в Москву путешествовали театры Гергиева и Кехмана, сама «Маска» вывозила своих лауреатов в провинцию.
За двадцать лет фестиваль создал свою когорту экспертов, членов жюри, и сегодня фестивальный механизм, который должен только отслеживать и помогать театральному процессу, оказывает сильное на него воздействие. Понятно, что в тот момент, когда «функция» подменяет собой результат, возникает и критическое отношение к «Маске». И с годами критиков становится все больше и больше.
Если «Маске» не удается уговорить людей работать по ее правилам, то она сегодня просто отказывается от этих людей, автоматически помещая их в резервацию «не наших». Таким образом, деление на «угодных» и «неугодных» приводит к тому, что изначальная идея объединения просто растворяется в сегодняшнем фестиваля, который по-прежнему претендует на звание национального, единственного, уникального. Единственное, что необходимо такому творческому конкурсу, это полная прозрачность.
Но о какой прозрачности может идти речь, если сегодня в руках у функционеров «Маски» все механизмы воздействия: ведь от того, кто будет набран в экспертный совет или жюри во многом зависит результат голосования. И хотя директор фестиваля не устает повторять, что все независимы и со своим мнением, но мы же понимаем, к примеру, что, если выбрать председателем жюри Владимира Васильева, то опере Большого театра премии не светят. А если вы хотите поддержать Теодора Курентзиса, то список журналистов-экспертов, которые будут его выдвигать, тоже всем известен.
Ну, а с учетом, что количество СМИ, которые пишут о культуре, сжимается, для многих критиков фестиваль становится чуть ли не главным средством существования. И хотя платят там не много – порядка 1000 рублей за экспертизу одного спектакля, в сегодняшней ситуации и это деньги. Поэтому «Маска» вольна приглашать или не приглашать нужных экспертов-критиков.
То есть, надо честно признать: механизмы воздействия на ситуацию известны, я их много раз наблюдал во время работы в экспертном совете и жюри фестиваля. Но, конечно, говорить об этом вслух не принято.
Критериев в искусстве мало, поэтому во многом именно прозрачность и отсутствие собственных интересов у сотрудников фестиваля помогли бы развитию «Золотой маски». Но это уже из области фантастики. Наше ментальное влечение к вечному повтору «Оскара» приводит, на самом деле, всегда и во всех областях только к раздражению. В отличие от оригинальной премии киноакадемии, на которую никто не обижается (ну, кроме Ди Каприо), «Золотая маска» из года в год набирает людей в лагерь противников, хотя многие из них готовы простить фестиваль, если премия все же достанется им.
В этом году ситуация в области музыкального театра накалилась уже в момент объявления номинантов в ноябре 2014 года. Понятно, что набор экспертов разных специальностей (опера, балет, contemporary dance, оперетта, мюзикл, художественные дисциплины – декорации, костюмы, свет) вряд ли может создать нечто такое, что бы удовлетворило всех. И обычно список номинантов сопровождается вкусовыми диспутами: почему не взяли этого, да почему у того-то столько номинаций.
Но в этом году экспертный совет под управлением известного критика и обозревателя «Коммерсанта» Юлии Бедеровой сумел превзойти всех по количеству сомнительных решений. Заметим, правда, что председателем Бедерова была впервые – возможно ошибки совета под ее руководством связаны с этим. Просто перечислим всё, что вызывало дискуссии, помимо вечного «доколе».
Выдвижение драматических актеров из пермского спектакля «Носферату» в оперные – певческие – номинации, что создает невероятные сложности для жюри. Перенос классического хореографа Начо Дуато в раздел современного танца. Появление драматических постановок с музыкой в жанре мюзикла («8 женщин» Пермского театра и «Машина» Гоголь-центра).
Ну, и почти полтора десятка оперных номинаций Пермского театра оперы и балета никого не могли оставить равнодушными. Тем более, что при этом на премию не был выдвинут режиссер «Носферату» Теодор Терзопулос, зато в композиторской номинации вдвоем с живым классиком Майклом Найманом оказался лишь автор “Носферату” Дмитрий Курляндский.
Головокружение от успеха не позволило председателю экспертного совета промолчать, поэтому в «Коммерсанте» 27 февраля 2015 появился такой текст:
«А вот у Курляндского в композиторской номинации достойных спорщиков просто нет. И после удачного показа пермского спектакля вряд ли стоит ждать, что Майкл Найман (автор части музыки к спектаклю “Dido”) при всей любви к его ретроактивному стилю сможет составить серьезную конкуренцию открытиям “Носферату”».
Ну, то есть, это даже неприлично так писать про то, что ты сам выбрал. Но, перефразируя вечное: «лауреаты сраму не имут». Все усилия экспертного совета были брошены на то, чтобы любой ценой реабилитировать Пермский театр, оставшийся в прошлом году без премий. Хотя спектакль «Королева индейцев» этого театра и так был явным фаворитом.
Еще немало вопросов вызывало выдвижение нескольких спектаклей Большого театра, которые вряд ли можно назвать прорывом на театральном фронте, поскольку спектакли эти скорее являются дорого костюмированными концертами.
И обязательное действо из Мариинского театра, которое, как уверяли эксперты, выдвинуто из-за большой актерской работы Александра Антоненко («Отелло» Верди). В результате Антоненко пал жертвой интриг Мариинского театра, а спектакль остался, представленный весьма сомнительной работой другого артиста (который был выдвинут аж два раза, но в показе «Летучего голландца» из Екатеринбурга в Москве на поверку оказался слабым певцом и вовсе уж плохим актером).
В области балета загадкой оставалось также выдвижение балета «Дама с камелиями», хотя только недавно, отвечая на претензии ныне опального директора Бориса Мездрича (он открыто обвинял фестиваль в отсутствии интереса к классическим балетам), директор фестиваля говорила: мы за новое во всех видах искусства.
Но наличие старого балета Ноймайера и костюмированных оперных концертов из Большого («Дон Карлос» и «Так поступают все женщины») в списке номинантов доказывает, что критерии отбора вновь не очевидны, а главным здесь для экспертов может быть то, что эти спектакли рождены продюсерской «мыслью» большого друга председателя совета.
(«Не слишком ли много друзей у нашего председателя» -, спросит вдумчивый читатель? И будет прав! Разве могут возглавлять экспертный совет люди, в которых каждый может ткнуть пальцем и обвинить в «конфликте интересов»? Но, увы, сегодня «Маска» делает ставку на таких ангажированных экспертов, и в следующем году история повторится.)
Надо добавить, что я уже несколько лет анализирую работу экспертного совета в области театра драматического. И видно, что там критерии более понятны, а экспертный совет старается не подменять собой жюри, предлагая широкую палитру спектаклей на разные вкусы.
В области театра музыкального в этом году видно, что эксперты решили минимизировать свои личные проблемы такими номинациями. Им же надо будет потом смотреть в глаза своим друзьям. А кто из членов жюри вот так с ходу разберется во всех подводных течениях работы экспертов? Можно только посочувствовать жюри, которому достался такой список номинантов. Они приехали честно работать, а не помогать решать личные проблемы своих коллег-экспертов. В жюри не боги сидят, а артисты, у каждого из них свой подход к искусству.
Да и «Маска» не устает озвучивать свои принципы: не больше одной премии в один театр (это размазывание помогает уменьшить количество недовольных), ни в коем случае не оставлять премии без лауреатов (с «неприсуждения» премий в области оперетты/мюзикла пару лет назад начался долгий и нудный «тянитолкай» дирекции фестиваля с Московской опереттой, который и привел к тому, что в этом году только один дирижер был заявлен в номинации).
Именно Юрий Крылов пал первой жертвой – жюри решило не присуждать премию в этих условиях. То есть эксперты лишили Юрия Крылова возможности побороться за «Маску».
Думаю, что читатель уже понял, какая непростая ситуация сложилась в этом году. И жюри под руководством режиссера и бывшего директора Латвийской национальной оперы Андрейса Жагарса, распределило премии следующим образом.
Лучшим мюзиклом заслуженно стал «Чаплин» Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии, а также два его солиста – Мария Лагацкая-Зимина и Евгений Зайцев. А лучшим режиссером в этом жанре Владимир Панков, что конечно же глупо, ведь он никакого отношения не имеет к мюзиклу, но и выбирать было некого.
В балете по той же причине, но вполне заслуженно, победили солисты Большого театра Екатерина Крысанова и Владислав Лантратов за участие в балете «Укрощение строптивой». Этот же балет стал лучшим.
Хорошо, что вменяемое жюри смотрит вперед вместо экспертного совета и присуждает премии новым интересным спектаклям, а не переносам старых спектаклей.
Кстати, Павел Клиничев и Вячеслав Самодуров второй год подряд стали лучшими балетным дирижером и хореографом – в этот раз за спектакль «Цветоделика» в Екатеринбургском театре оперы и балета. Если в прошлом году многие удивлялись победе молодого хореографа и руководителя балета Екатеринбургского театра, то нынешняя премия доказывает не случайность прошлогоднего решения жюри – сегодня Самодуров едва ли не самый интересный хореограф в стране, его уже рвут на части столичные балетные труппы. Известно, что он поставит оригинальный балет в Большом театре в ближайшее время.
Лучшим спектаклем в области contemporary dance признан перформанс «Экспонат/Пробуждение» Анны Абалихиной. На мой взгляд, это тоже закономерная и заслуженная победа одного из лидеров нашего современного танца.
Обидно, что за границами интересов экспертов в этом году остались работы театров Татьяны Багановой и Ольги Пона, которые бы выглядели в этой номинации более убедительно, чем Начо Дуато. Спектакль Абалихиной забрал и «Маску» за «Лучшую работу художника по свету» (Евгений Афонин и Сергей Васильев).
Ну, а в опере, как и предполагалось, целый урожай призов собрал Пермский театр оперы и балета за спектакль «Королева индейцев».
Лучшая женская роль – Надежда Кучер (на мой взгляд лучше во всех смыслах была другая номинантка – Джулия Баллок), лучший режиссер – Питер Селларс, лучший дирижер – Теодор Курентзис, ну, и лучший спектакль – рожденный гением покойного Жерара Мортье этот международный проект не мог оставить никого равнодушным.
Среди мужчин премию отдали Дмитрию Белосельскому за исполнение партии Филиппа II в опере «Дон Карлос» на сцене Большого театра. Когда нет явного певческого лидера, жюри всегда отдает премию главной вокальной звезде, а Белосельский сегодня по своему звездному статусу был выше других номинантов.
Остается восторгаться решительностью жюри, которое не присудило премии лучшему композитору. А кому понравится, что экспертный совет пытается определить лучшего за тебя? Дмитрий Курляндский, безусловно, был достоин премии, он сегодня в России один из лидеров музыкального авангарда. Любая заказанная оперным театром работа – редкий продукт, достойный всех премий. Но вот к чему приводит неуемное желание экспертов помочь кому-то получить «Маску».
И вообще нынешнее жюри мудро выбралось из ситуации, в которую его загнало решение экспертного совета. Список не будет полным без утешительных призов. Спецприз присужден дирижеру Дмитрию Волосникову и артистам театра «Новая опера» за музыкальное решение спектакль DIDO. Таким образом жюри отделило работу дирижера от спектакля в сомнительных по качеству декорациях Юрия Харикова.
Хочется заметить, что Хариков за последнее время своими нелепыми декорациями уничтожил несколько вполне приличных музыкальных спектаклей. Так что театрам, наверное, стоит задуматься о том, что живой классик явно не справляется с музыкальным театром.
Два других спецприза носят еще более утешительный характер – балету Мариинского театра за спектакль «Инфра» и спектаклю «8 женщин» пермского «Театр-Театра». Интересно, Мариинка уже несколько лет подряд остается без главных призов, но это уже никого даже не удивляет.
Ну, а Бориса Мильграма и его артистов трудно не отметить, не первый год они прививают музыкальные формы в драматическом театре, собирая полные залы в Перми, и это неплохая альтернатива театру Курентзиса, в котором заполняемость зависит от количества привезенных из столицы критиков. Художник по костюмам спектакля «8 женщин» Ирэна Белоусова и его сценограф Виктор Шилькрот стали лауреатами в своих профессиональных номинациях.
Вот и закончился очередной фестивальный цикл. Лауреаты повесят свои «Золотые маски» на видном месте и включат этот пункт в свои биографии. Все, кто остался без премий, будут высчитывать потенциальных врагов среди членов жюри. Театральный сезон уже на финише, и через полгода мы узнаем имена тех, кому суждено побороться за премии двадцать второго фестиваля.
Каким он будет зависит от того, насколько быстро дирекция фестиваля наконец задумается: критика всегда идет только на пользу подобным институциям. И закрывать глаза, заставляя угодных журналистов писать о величии и профессионализме нынешней дирекции, не самый лучший путь.
В такой переломный момент, как сейчас, «Маска» просто обязана задуматься о своем будущем. Третий десяток жизни фестиваля будет явно не так безоблачен, как два предыдущих.
Вадим Журавлев. Специально для ClassicalMusicNews.Ru