Вернувшийся с Зальцбургского фестиваля Теодор Курентзис, где он выступал с хором musicAeterna, дал свой первый в новом сезоне московский концерт в зале «Зарядье».
В программе — «итальянский сюжет» Чайковского: симфоническая фантазия по Данте «Франческа да Римини», увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта», Итальянское каприччио. Накануне эта же программа прозвучала в Петербурге, в Госкапелле.
Образ Италии в сочинениях Чайковского, собранных Теодором Курентзисом в единый концертный сюжет, не случайно был выбран для открытия нового музыкального сезона. Смысл этого жеста не только музыкальный или культурологический (Италия в русском культуре, особенно в пушкинском веке, воспринималась как «земля обетованная», страна мечты). Сегодня тема Италии приобрела дополнительный обертон: в новой реальности тема «прекрасного «далёко» читается метафорично.
Так же, как и «итальянские» партитуры Чайковского — фантазия «Франческа да Римини», с ее безжалостными адскими оркестровыми вихрями, изматывающими души грешников, и увертюры «Ромео и Джульетты», звенящей разрушительными ударами литавр и тарелок, словно забивающими насмерть любовь. В этих музыкальных «итальянских» сюжетах и речи нет о том идеализированном образе Италии, который вдохновлял русскую культуру.
Впрочем, утопии были чужды сути самого Чайковского, с его почти античным фатализмом и меланхолией. К «Божественной комедии» Данте он обратился в апогее переживания собственной личной трагедии (потеря близкого друга), пытаясь выплеснуть из себя мрачные мысли о смерти, грехе, роке. Партитуру он написал на V песнь «Ада», созвучную его состоянию и посвященную печальной истории Франчески да Римини и Паоло, попавших за свою запретную любовь во второй круг Ада и крутящихся теперь в бесконечном вихре адского ветра.
Исполняя это сочинение, Теодор Курентзис вел по партитуре Чайковского, словно по дантевскому пространству, погружая в адский потусторонний мир, полный «стонов», «мук» и закрытый от «живых» глыбами аккордов и гармоническими застылостями. Здесь все крутилось по кругу: «мольбы» струнных тонули под тяжестью оркестровых накатов, невидимый «ветер» вращал звук, обращая его в жуткий вихрь, захватывающий весь оркестр, словно огонь. И снова возвращались по замкнутому кругу застылости, «полеты», взмахи, быстрые нарастания крещендо, жесткие звоны тарелок — оглушительные и давящие.
«Адская» драматургия развивалось в оркестре бурно, быстро, безостановочно, пока не зазвучало пронзительное соло кларнета — видение Франчески и Паоло, а волнах струнных мелькнула тема из будущего «Лебединого озера», своего рода, гимна Чайковского любви. И хотя этот прекрасный мираж грубо обрывала медь, все время вращающиеся адские вихри и воющие звучания, он звучал, как максима — «любовь сильнее смерти».
Тот же посыл был и в «Ромео и Джульетте». Курентзис обострял здесь все контрасты: тихий хорал и тут же — быстрый оркестровый разбег, вихрь «стальных» ударов, фанфары, звон «щитов» или скрытое в глубине оркестра непрерывное движение, напоминавшее зловещие тени, ползущие по стене. В этой звуковой материи центром была знаменитая тема любви Ромео и Джульетты — одна из самых пронзительных по красоте у Чайковского. У musicAeterna она вырастала, как цветок, наполнялась объемом, замирал и вновь пробивалась поперек быстрого, крутящегося, словно злая сила, движения. Здесь слышались и адские вихри «Римини», и батальные императивы — устрашающие медные кличи, барабаны, «тевтонская» энергия. Но даже сквозь финальные жуткие, «добивающие» удары в тихом неясном гуле вновь звучала тема любви. У Данте «любовь движет солнце и светила», и у Чайковского она просветляет мир — и не только в музыкальном смысле.
Эпилогом этой программы стало «Итальянское каприччио», прозвучавшее, вопреки его «карнавальной» природе, не празднично и беззаботно, а тревожно — в том числе, в финальной тарантелле, сверкавшей совсем не радостным блеском, а виртуозностью темпов и инструментальных соло. Завершился этот карнавальный вихрь надсадным приподнятым апофеозом, естественным продолжением которого стал «бис» — Элегия Чайковского (третья часть из его Серенады для струнного оркестра) — печальная и пронзительная, как Lacrimosa, песня без слов.
Следующий концерт Теодора Курентзиса в «Зарядье» состоится 26 сентября. В программе — сочинения Шостаковича: Симфония №14, Квартет №13 и вокальный цикл «Семь стихотворений Александра Блока».
А концертную программу нового сезона в петербургском Доме Радио, резиденции musicAeterna, откроет один из самых успешных проектов Дягилевского фестиваля — вокальный цикл Георгия Свиридова на стихи Сергея Есенина «Отчалившая Русь» в версии московского композитора Алексея Сюмака.