Им снятся закрытые просмотры оперы «Богдан Хмельницкий» Константина Данькевича в постановке братьев-донетчан. Они помнят, как на гребне оранжевой волны взметнулся франковский «Моисей» Мирослава Скорика, выводящий свой народ из египетского плена, словно из оков кучмизма.
Литературная первооснова представленной нынче оперы «Боярыня» – одноименная драматическая поэма Леси Украинки – по прихоти судьбы также была написана в Египте. За три апрельских дня 1910 года в местечке Хельвани, где поэтесса проходила курс лечения от туберкулеза, из-под ее пера вышло страстное сочинение о разлуке с родимым гетманским краем и надругательстве над женской свободой в дремучей Московии.
Воплотить в музыке этот коктейль из лирики, боли и ненависти выпало счастье 81-летнему композитору Виталию Кирейко. Виталий Дмитриевич – чудом уцелевший представитель некогда славной когорты, от медитации на фамилиях которой – Шамо-отец, братья Майбороды, Гомоляка, Билаш, Дремлюга, Штогаренко, Цегляр – можно почувствовать себя постаревшим д’Артаньяном, громко вздыхающем о временах Ришелье и Мазарини. «Боярыня» – третье масштабное столкновение композитора с творчеством Украинки. Уже полвека назад гремела слава его оперы «Лісова пісня», а в 1977-м с успехом был поставлен одноактный балет «Оргия».
В своем нынешнем прочтении классики Кирейко, стойкий критик авангардных диссонансов, предсказуемо и трогательно остался верен царице-мелодии. Под звучание продолжительной увертюры вспоминались мытарства оперы, написанной за пять месяцев и потом долгие четыре года томившейся в ожидании премьеры. Осторожность дирекции Национальной оперы, ограничившейся для первого раза концертным исполнением, и вовсе раздосадовала. Выстроенные в ряд вокалисты не утруждали себя даже азами актерского мастерства, а работа режиссера-постановщика свелась лишь к тому, чтобы в нужный момент занавесом отделить хор от солистов.
На протяжении двух действий с уст героев в изобилии слетали славословия Хмельницкому, Выговскому и Дорошенко, веселые слова «хохлы», «москали» и яростные проклятья в адрес варварского быта северных соседей. Этот быт погубил прекрасную Оксану, которая имела несчастье выйти замуж за соотечественника, подавшегося в услужение к русскому царю. Музыка, вторя дерзкому максимализму поэтического оригинала, была предельно выразительна: украинских парубков и девчат характеризовали мягкие струнные, в то время как реплики думских бояр сопровождала гнусавость медных духовых.
После гибели патриотки, умершей с мечтой увидеть родные вербы, точно чеховское небо в алмазах, публика долго аплодировала певцам, членам постановочной группы и композитору, отчего-то все время пытавшемуся скрыться за кулисами. Стало немножко грустно, что в зале среди приглашенных не оказалось сотрудников российского посольства. «Боярыня», безусловно, добавила бы перчинки к пышному юбилею Виктора Черномырдина. В условиях концертной постановки, когда поют без исторических нарядов, в смокингах и вечерних платьях, уважаемый и полномочный посол все равно бы не отличил чужих от своих.
Роман Юсипей, "Газета 24"