В Большом зале Консерватории состоялся второй концерт цикла, носящего сложное название “Aimez-vous Brahms? (Любите ли вы Брамса?)… или тоска по романтизму”: абонемент Большого симфонического оркестра (БСО) посвящен симфониям и инструментальным концертам великого немецкого композитора.
По мнению Владимира Федосеева, главного дирижера коллектива, музыка Брамса помогает
“надеть розовые очки, смягчающие жесткую резкость жизни”.
Два года назад в Москве без какой бы то ни было круглой даты прошел месяц музыки Брамса: c середины января до конца февраля сочинения композитора исполнялись в столичных залах заметно чаще обычного.
Помимо форума “Иоганнес Брамс” в Доме музыки Брамс звучал на фестивалях “Возвращение” и “Crescendo”, в программах “Новой России”, БСО и Капеллы Валерия Полянского; Брамса играли квартет Бородина, Юрий Башмет и многие другие.
Вероятно, московские музыканты, не сговариваясь, задумались о том, что публика слышит Брамса до обидного редко – если иметь в виду не хиты вроде симфоний и Двойного концерта, а альтовые и виолончельные сонаты, оркестровые серенады, грандиозные трио, квартеты и квинтеты. Результатом стал нескончаемый брамсовский праздник, самой примечательной чертой которого было то, что сложился он вполне стихийно, в силу ряда счастливых совпадений.
В случае с проектом БСО ни о какой стихийности речь не идет – абонемент не только тщательно продуман, но и опирается на твердую теоретическую базу. Четыре симфонии и четыре концерта Брамса составляют четыре концертные программы, образующие, по замыслу Владимира Федосеева, своеобразную мегасимфонию.
“Тоска по романтизму – это подтекст. Действительно, мы тоскуем. И мы хотим тем, кто придет, вернуть это чувство. А Брамс – одна из главных фигур романтического течения в музыке”,
– комментирует дирижер.
Значительной части столичных абонементов не хватает подобного обоснования. Другое дело, что слова маэстро никоим образом не объясняют того, почему первоклассный оркестр с широчайшим репертуаром вдруг открывает цикл, где буквально каждое сочинение – абсолютный шлягер. Такой комментарий лишь уводит от сути дела: “тоска по романтизму” – примерно такая же химера, как “национальная идея” или “национальный проект”.
Подобные монографические циклы составляют основу сезонов БСО не первый год: недавно завершился абонемент “В воскресенье после полудня. Играем Чайковского…”, ему предшествовали “Рахманинов. Все фортепианные концерты. Истоки и среда”, а также “Бетховен и… Бетховен”.
Вероятно, это принципиальная позиция художественного руководителя – ее нельзя не уважать. Жаль только, что таким образом сужается диапазон оркестра, который прежде поражал: разве можно забыть программы прежних сезонов, где в течение вечера звучали Борис Чайковский, Энеску, Стравинский – или Моцарт, Вила-Лобос, Гаврилин, Свиридов?
У БСО широкая, преданная аудитория, и еще недавно Владимир Федосеев не боялся ее воспитывать, знакомя с относительно редко звучащими сочинениями. Обиднее всего за отечественную музыку ХХ века, в исполнении значительной части которой коллективу нет равных: Шостакович, Хачатурян, Гаврилин, Вайнберг, Леденев, Свиридов выглядели бы в качестве основы сезонов БСО куда естественнее Брамса и Бетховена. А уж цикл “Чайковский и… Чайковский”, где звучали бы Петр Ильич и Борис Александрович, просто-таки напрашивается.
Вместо этого оркестр предлагает абонемент, начисто лишенный какой бы то ни было интриги; таковая присутствовала даже в рахманиновском цикле, где были представлены не только “титульный” композитор, но и ряд его современников.
Для исполнения гениальной музыки Брамса не нужны ни круглая дата, ни теоретическая база; необходимо наличие концепции, главной идеи – внутренней, а не внешней, – отсутствие которой способно вызвать настоящую, отнюдь не романтическую тоску.
И если у Елизаветы Леонской в Первом фортепианном концерте вполне просматривался свой взгляд на сочинение, то слушать Вторую симфонию было скучно – розовые очки тут не помогли.
Хочется надеяться на то, что следующий вечер цикла окажется интереснее: 12 марта прозвучат Третья симфония и Двойной концерт с солистами Татьяной Гринденко и Александром Князевым.