В Большом зале Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского состоялось вручение премии имени Шостаковича.
Ее лауреатом стал пианист Ефим Бронфман, получивший награду из рук Юрия Башмета.
Для Бронфмана это послужило поводом для того, чтобы сыграть в российской столице, а для Башмета – чтобы представить последнюю симфонию Шнитке.
Однако премиальный концерт и мемориальная премьера настолько не сочетались друг с другом, что ни одно из событий должного эффекта не произвело.
Вручение премии имени Шостаковича – событие в первую очередь светское: зал заполнила публика в дорогих костюмах, тогда как постоянных консерваторских слушателей, включая журналистов, было до обидного мало.
Среди лауреатов премии – дирижер Валерий Гергиев, скрипачи Анне-Софи Муттер, Максим Венгеров, Гидон Кремер, виолончелистка Наталия Гутман, пианист Евгений Кисин и другие. Одни из них отмечали получение награды полноценным концертом, другие ограничивались кратким выходом на сцену.
Ефим Бронфман, в последний раз выступавший в Москве два года назад, собирался исполнить два фортепианных концерта – Моцарта и Шостаковича – и начал с Моцарта. В ансамбле с пианистом мирового класса башметовские “Солисты Москвы” звучали увереннее обычного, лишний раз подтверждая то, что награда нашла достойного лауреата.
Затем началась церемония награждения. Ведущая перечислила заслуги Башмета, отмечающего 35-летие творческой деятельности. Башмет поделился с публикой соображениями о музыке Шостаковича и Шнитке, также не имевшими отношения к лауреату премии. Следом три девушки в коротких платьях вынесли диплом и два букета, и награждение состоялось.
Бронфман выглядел устало, но был тронут. “Солисты Москвы” оставались на сцене, и в это время было бы естественным услышать концерт Шостаковича, но неожиданно объявили антракт. Сцену начали готовить для выступления еще одного оркестра Башмета – “Новой России”.
Стало ясно, что Бронфман в этот день больше не выступит: что можно играть после Девятой симфонии Шнитке, сочинения с трагической судьбой?
Ее рукопись, законченную тяжело больным автором, первым попытался реконструировать 10 лет назад Геннадий Рождественский. Опираясь на свое знание стиля Шнитке, он творчески восстановил фрагменты, которые не смог расшифровать. Эта редакция была представлена в Москве. Шнитке, услышав запись, ее не одобрил и попросил отменить дальнейшие исполнения.
Позже вдова композитора Ирина Шнитке передала партитуру Александру Раскатову, работавшему над ее реконструкцией несколько лет. Результат этого труда впервые прозвучал в 2007 году. Деннис Расселл Дэвис, дирижировавший премьерой, говорил в интервью корреспонденту “Газеты”:
“В буквальном смысле закончить симфонию невозможно. Но Раскатов сделал все что мог. Это не вполне сочинение Шнитке, а скорее комментарий к партитуре и к его жизни в целом”.
Ирина Шнитке в свою очередь считает, что Раскатову удалась полная расшифровка рукописи, и собирается выставить ее на всеобщее обозрение через год, когда будет отмечаться 75-летие Шнитке.
Как бы то ни было, московская премьера реконструированной Раскатовым симфонии состоялась. Комментировать музыку, написанную на пороге мира иного, не поднимается рука, поэтому остается лишь выразить досаду по поводу выбора исполнителей.
Партитура столь сложной судьбы требует особой тщательности, однако “Новая Россия” под управлением Башмета просто сыграла то, что написано в нотах, и сыграла достаточно вяло. Запоминающиеся моменты все же встречались, особенно когда медные делились на несколько групп, перебивая друг друга. Но ответственности музыкантов за каждую ноту не ощущалось, и впору было задаться вопросом о необходимости такого исполнения.
Впрочем, неудивительно, что музыка Шнитке плохо слушается Башмета после того, как он сравнил Альтовый концерт композитора с мюнхенской речью Владимира Путина, понизив искусство до уровня политики.
Удивительнее, что после этого, несмотря на поздний час, на сцену вернулись “Солисты Москвы” и Ефим Бронфман с концертом Шостаковича. Правда, главным героем неожиданного апофеоза стал Владислав Лаврик, блистательно исполнивший партию трубы.
А оптимистичный финал вечера сгладил недоумение, которое оставила смазанная премьера последнего сочинения Шнитке.
Илья Овчинников, “Газета”