Розовое перо, бальные декольтированные платья, маски, блестящее бикини, смокинги и цилиндры — без всех этих атрибутов невозможно представить оперетту. Добавляйте сюда еще легкие мелодии Оффенбаха, Легара, Калман или Лоу, выполненные вокалистами в возвышенно патетической манере в сопровождении “горячего” симфонического оркестра, и выйдет приблизительно то, что происходит в Киевском театре оперетты вот уже более семи десятков лет (1934-й — дата его основания).
Это не только единственный в Киеве музыкальный театр, который исповедует эстетику одного из самых популярных и самых демократических жанров академической музыки. Художественным руководителям удается вести внутреннюю репертуарную политику так, чтобы оперетта, самый главный “ребенок” театра (а здесь ставят также мюзиклы и детские музыкальные спектакли), не испытывала внешних влияний — ни со стороны других музыкальных жанров и в целом разных видов искусств, ни тех или иных современных художественных тенденций, в том числе и модерн. Иначе говоря, оперетта в этом храме “легкой” музыки существует как такая себе ласкаемая панна, красивая и пышная и, конечно, целомудренная.
А впрочем, судя хотя бы по аншлагу во время субботнего гала-концерта, публичного внимания и всенародной любви столичной оперетте никоим образом достаточно. Мало того, с тех пор, как театром заведует Богдан Струтинский (он — его художественный руководитель), киевская оперетта успела подружиться и с румынским одноименным театром, и с польским. И вот добралась Литвы, а точнее — Государственного музыкального театра Каунаса (руководитель — Беньямин Жяльвис). Совместно с литовскими артистами и главным дирижером Юлиусом Генюшасом киевская оперетта и устроила очередной проект под названием “Виват, оперетта!”.
Правда, организаторы решили славу оперетты разделить с оперой (по словам господина Струтинского, полностью вероятно, что через какое-то время на сцене киевской оперетты появятся и полноценные оперные постановки). Поэтому все первое отделение гала-концерта украинские и литовские артисты по очереди пели известные арии из опер Россини, Верди, Бизе и Гуно, а во втором — дали волю сладким, как халва, мелодиям западноевропейских классиков оперетты.
Особенностью программы украинско-литовского проекта, очевидно, следует считать то, что музыкальные номера, в частности дуэты, задумывались для выполнения как двуязычные. Однако такая двуязычность (в конечном итоге, в концерте звучали арии и российской, и немецкой) воспринималась временами довольно странно, слишком в любовных дуэтах. По-видимому, дело здесь еще и в не всегда хорошо продуманной драматургии и режиссуре того или иного сценического номера. Как вот в дуэте Сильви (Раминти Вайцякаускайте) и Эдвина (Сергея Авдеева) из оперетты Имре Калмана “Баядера”, когда во многом из-за актерской беспомощности артистов в ансамбле поневоле думалося: “Понимают ли вообще влюбленные пылкие признания друг друга?”.
А впрочем, такая мысль во время этого концерта скорее случайная. Великолепие, блеск еще и выстрелы из пистолетов во время выполнения польки Штрауса (публика, смахивало на то, надеялась, что после них из дирижерской ямы громыхнут и пушечные выстрелы с салютами) заставили забыть обо всем в мире. В том числе и то, что воспалительный и жизнеутверждающий финальный “Кан-кан”, под мелодии и ритмы которого танцевали не только артисты на сцене, но и слушатели в зале, Жак Оффенбах почему-то назвал “Орфей в аде”. По-видимому, иронизировал.
Олеся НАЙДЮК специально для “Хрещатика”