Алексей Татаринцев – солист театра «Новая опера» – идет в ногу со временем. Со своим гаджетом не расстается, в нем собраны все его партии. Музыки Даргомыжского в репертуаре певца – немного, поэтому к этому концерту готовился тщательно, романсы исполняет впервые – это своеобразный экзамен для него. «Для меня лично они не так популярны, поэтому для каждого это большая ответственность – исполнять романсы, они редко исполняются, хочется донести музыку этого композитора, особенно романсовое творчество», – объясняет солист театра «Новая опера» Алексей Татаринцев.
Камерно-вокальная лирика композитора, по словам Алексея, требует особого внимания – музыкальный язык Даргомыжского сложен и изощрен.
А вот Агунда Кулаева исполняет романсы и арии Даргомыжского часто, считает, меццо сопрано повезло: композитор написал очень красивые мелодии для этого голоса.
«Я пела уже первую песню Лауры в центре Вишневской, мы ее делали к 65-летию Великой Отечественной войны еще с Ростроповичем, с его обработками для голоса», – отмечает солистка театра «Новая опера» Агунда Кулаева.
Перед выходом на сцену Александр Богданов вспоминает, раньше «Русалка» исполнялась в любом театре, сейчас услышать эту оперу – большая редкость. Партия Мельника из этой оперы стала для него судьбоносной.
«Она мне так легла на голос, так понравилась, я может с нее и начал петь, собирались отчислять, и тут она легко, после Русалки, – полюбил ее сразу», – признается Александр Богданов.
В этот вечер за роялем идейный вдохновитель концерта – пианистка Лариса Скворцова-Геворгизова. Говорит, подготовительная работа к вечеру была очень кропотливой – первоначально все певцы просто читали стихи, чтобы почувствовать тот ритм, который слышал сам Даргомыжский.
«Сегодняшний вечер дает возможность открыть ключ к той загадочной душе, потому что слово для Даргомыжского, психология, ирония его сатиры – настолько интересны», – говорит концертмейстер театра «Новая опера» Лариса Скворцова-Геворгизова.
Даргомыжский в музыке достигал невероятно точной передачи человеческой речи, с ее интонациями и яркой образностью. Он считал, что в музыкальных жанрах слово первичнее музыки, подтверждением тому стали высказывания современников композитора, которые говорили о нем как о «музыкальном учителе правды».