Мы с удовольствием выполняем просьбу Марии Степановны. Вы услышите пятую часть из знаменитого цикла фортепианных пьес «Балет невылупившихся птенцов» в исполнении Святослава Рихтера».
Еще помните такой культпросвет? Уровень советского человека был не так уж и низок, если даже в рабочий полдень, в перерыве между пахотой он умудрялся слушать арии из опер, куски симфоний, классическое хоровое пение. В принципе, советский человек знал немного из Свиридова — «Метель», Равеля — «Болеро», Чайковского — «Вальс цветов», куплеты Фигаро, причем разбирался, где музыку писал Моцарт, а где — Россини. Классическую попсу он если и не называл с ходу, как на интеллектуальном поединке, то мелодию уж точно узнавал, напевал или насвистывал за станком. Советская эпоха – это кинематограф и мультипликация, сплошь напичканные классической музыкой. Рок-музыки мы тогда не знали. И думали, что лучше всего проиллюстрировать любовь между мужчиной и женщиной может вальс Евгения Доги из фильма «Мой ласковый и нежный зверь», а мультикам очень подходят Мусоргский или Римский-Корсаков.
Неудивительно, что во время второго концерта фестиваля «Онего-Классик» в зале филармонии люди перешептывались и вспоминали, где они могли слышать эту музыку. Да везде. Во всем кинематографе СССР. Концерт нашего симфонического, взятого в заложники маэстро Предрагом Госта, был дан без пафоса, но зазвучал неожиданно мощно. Сербоамериканец, мягкий и интеллигентный с виду, оказался тихим диктатором, чья дирижерская манера завораживает, как медленная трапеза вампира.
Непонятно, что произошло с оркестром Карельской государственной филармонии, да только играл он в чужих руках четко, точечно, выдавая музыку пульсациями, размеренными, 100 ударов в минуту, как положено биться музыкально возбужденному сердцу. Оно и ясно, даже женщина, переходя из одних мужских рук в другие, каждый раз звучит по-новому.
Склоняя шляпу перед лондонским денди Мариусом Стравинским, все же хочется снять две шляпы и тюбетейку перед Предрагом Госта, так он разыграл нашим музыкантов, что они синхронно выкрикивали свои партии, страстно звуча в общей полифонии Шостаковича и Мусоргского, которыми баловал новый фестиваль публику.
Концерт для альта с оркестром Андреаса Макриса играли впервые в России. Так что новому фестивалю повезло с дебютом. Соло на альте исполнила красавица Анна Колобова, что немного облегчило путь слушателей к довольно сложному получасовому произведению.
А вторая часть концерта была просто здравствуй, советская молодость. «Картинки с выставки» Модеста Петровича Мусоргского нам преподавали раньше даже на школьных уроках музыки. Ведущая филармонии Татьяна Талицкая предварила легендарный цикл небольшим рассказом об истории создания «Картинок». Оказывается, они сначала были написаны как пианические пьески и пролежали в столе полвека. Пока Морис Равель не стряхнул с них пыль и не сделал оркестровочку, которая и сделала «Картинки с выставки» лидером всех классических хит-парадов.
Когда игрались одна за другой пьесы, зрители улыбались, каждый своему. Ведь даже названия у каждой картинки настолько живописны, что по ним отдельно можно снять фильм. «Быдло», «Два еврея, богатый и бедный», «Ссора детей после игры», «Лимож. Рынок. Большая новость», «Еврей в меховой шапке», «Избушка на курьих ножках».
А уж какой фильм крутился в голове у каждого карельского зрителя – это его личный культурный секрет.