В связи с выходом 19 января 2015 первого диска Григория Соколова на лейбле Deutsche Grammophon, редакция ClassicalMusicNews.Ru обнаружила, что сам факт подписания контракта между пианистом и лейблом был у нас освещен слабо.
Исправляем эту ошибку и публикуем перевод статьи об этом из журнала “Gramophone”.
Deutsche Grammophon объявила об эксклюзивном событии: подписании контакта с одним из самых самобытных пианистов в мире, Григорием Соколовым.
Музыкант, который, согласно пресс-релизу DG
“принципиально не играет на роялях, изготовленных более пяти лет назад”
и который практически не делает студийных записей, позволит DG выпустить диск в январе 2015 года, содержанием которого станет концерт Григория Соколова, записанный на фестивале в Зальцбурге в 2008 году.
Марк Уилкинсон, президент Deutsche Grammophon, сказал:
“Ожидание, наконец-то, подходит к концу, мы рады приветствовать маэстро Соколова в Yellow Label и объявить о выходе нового эксклюзивного диска.
Стараясь избегать внимания своей многочисленной армии поклонников, многие из которых стремятся посещать все до единого концерты своего выдающегося кумира, он не соответствует понятию “звезда” в современном смысле этого слова.
Критики и любители фортепианного искусства давно следят за его многолетним творчеством, а теперь мы хотим познакомить всю остальную аудиторию с этим жизнеутверждающим, откровенным и неповторимым музыкантом”
Пианист Григорий Соколов выпустил новый диск на студии Deutsche Grammophon
В 1966 году Григорий Соколов стал победителем Международного конкурса имени П. И. Чайковского, и вот что он рассказал о своей победе Брайсу Моррисону в увлекательном эксклюзивном интервью для журнала “Grammophon” от 1997 года:
«Безусловно, 1966 год был для меня незабываемым. Тогда мне было особенно важно выиграть этот конкурс. В возрасте 15 лет я получил разрешение на участие, но должен был пройти ещё множество предварительных отборов.
В 1958 году победителем стал Ван Клиберн (московские музыканты до сих пор находятся под впечатлением от его игры, а его выступления в конкурсе обсуждаются и вспоминаются так, как будто они произошли вчера), в 1962 – Джон Огдон и Владимир Ашкенази, а затем, в 1966, настала и моя очередь.
Это была тяжелая гонка, я до сих пор чувствую себя очень неловко по отношению к остальным участникам. Это не самый лучший способ добиться признания, ведь в нем присутствует слишком большой элемент русской рулетки, фактически, многие члены жюри назначаются из политических, а не музыкальных соображений. Когда играл я, председателем жюри был Гилельс, это совсем другое дело, но … [многозначительно пожимает плечами].
Сегодня качество образования в некоторых музыкальных вузах снизилось и стало модным добиваться успеха без конкуренции, не участвуя в конкурсах, а если и участвовать, то занимать четвертое, пятое, шестое места или получать диплом полуфиналиста.
В четыре года я почувствовал, что музыка станет моей жизнью. У нас дома были записи и я “дирижировал” все, что слышал: фортепианные записи, оперы, балеты, симфонии. Только когда мои родители приобрели пианино, я перестал дирижировать. В семь лет меня отправили в специализированную музыкальную школу.
Вы спрашиваете о моем репертуаре – он достаточно разносторонний. В основном, я играю то, что люблю: практически всего Шопена (только не первую сонату или Концертное Аллегро), довольно много Шумана, включая его вторую Сонату с новым финалом Presto passionate.
Я играю совсем мало Листа и лишь некоторые произведения Рахманинова (это непростительно для русского пианиста, но что поделаешь), что-то из Дебюсси, немного Равеля (включая “Ночного Гаспара”), но не Форе. Романтикам и современной музыке я предпочитаю Баха, к нему у меня особая любовь, мне нравятся его Гольдберг-Вариации. Брамс и в большей степени Бетховен также отвечают моему музыкальному мышлению.
Григорий Соколов: «Если искусство становится службой – это катастрофа!»
Звукозаписывающий бизнес всегда был чужд мне, и я только начинаю мириться с ним, а если быть точнее, нашел для себя оптимальное решение этой проблемы. Я с удовольствием сообщаю, что выпустил свой последний “студийный” диск. Теперь диски будут только с живыми исполнениями, прошедшие категоричный отбор из горы записей, которая ждет меня в Париже.
Со мной очень сложно работать, так как я не доверяю редактированию и сведению – немного этого, немного того. Я никогда не исполняю одно произведение два раза одинаково, в каждом зале своя акустика и свой закулисный шум аудитории. Мои продюсеры и звукорежиссеры рвут на себе волосы, но я отказываюсь идти на компромиссы. Я верю в реальные вещи.
Журнал “Gramophone”, 17 октября 2014. Перевод – Андрей В.