В марте 2017 Дмитрий Ситковецкий представил поклонникам свою книгу «Диалоги». Презентация уникального издания прошла в центре Виталия Вульфа: музыкант с мировым именем выступает в неожиданном амплуа.
В первой части Дмитрий Юлианович раскрывает себя в роли блестящего собеседника, увлечённо рассказывающего музыкальному критику и журналисту Илье Овчинникову о себе – о родных и дорогих сердцу людях, учёбе, фестивалях, эмиграции в США, первых успехах, творческом пути и сопутствующих ему незабываемых встречах с известными музыкантами и интересными людьми.
Во второй – сам ведёт диалог со своими собеседниками, но уже в роли ведущего. Его героями становятся легенды сцены – Белла Давидович, Марк Тайманов, Невилл Марринер, Евгений Кисин, Миша Майский, Барбара Хендрикс, Леонидас Кавакос, Антонио Паппано, Гарри Граффман, Александр Антоненко, Ефим Бронфман.
В доверительной беседе музыканты раскрывают себя перед читателями и поклонниками не только как грандиозные личности, но и как выдающиеся современники, живущие в том же мире, что и мы – с надеждами и свершениями, неудачами и победами, слабостями и волеизъявлением, и, конечно, со взглядом на происходящие вокруг нас события.
Поэтому уникальное издание, вышедшее в свет в издательстве «Музыка», интересно как специалистам, меломанам, так и широкому кругу читателей, интересующихся не только музыкой и сценой, но и миром вокруг нас.
Мы пообщались ещё до презентации книги, в разгар концертных вечеров из цикла «Бетховен. Письма к тебе», серию которых своим выступлением в сопровождении Большого симфонического оркестра имени П. И. Чайковского под управлением Владимира Федосеева предварил Дмитрий Ситковецкий.
Для него наступивший год юбилейный. 40 лет назад маэстро покинул Советский Союз, 30 лет живёт в Лондоне, 15 из них дирижирует американским оркестром в Гринсборо в Северной Каролине. Согласитесь, веских поводов для общения более чем достаточно.
Дар любознательности
– Маэстро, вам понравилось участие в концерте, в котором музыка пересекается с эпистолярным литературным жанром? Как вам пришлась идея читать письма между первой и второй частями одного концерта?
– Я хорошо знаю историю первого исполнения Пятой симфонии и Скрипичного концерта, на котором в своё время присутствовал Бетховен. В перерывах между первой и второй частью скрипач, концертмейстер Венского оркестра, Клемент сыграл своё собственное сочинение, перевернув скрипку.
Последовал оглушительный успех, а Концерт Бетховена провалился и больше Бетховен его не слышал. Поэтому сегодняшнюю идею с письмами, которые очень хорошо читал Алексей Гуськов, считаю замечательной и подходящей.
Благодаря Владимиру Ивановичу Федосееву программа была грамотно составлена. Ведь во второй части концерта звучала целая симфония, и публике потребовалось дать небольшой отдых, во время которого она слушала письма в исполнении блестящего актёра.
– Один из ваших больших друзей Михаил Майский всегда подчёркивает, что он ученик двух великих виолончелистов – Мстислава Ростроповича и Григория Пятигорского. Вы также с гордостью можете себя назвать учеником Юрия Исаевича Янкелевича и Ивана Александровича Галамяна…
– И незаслуженно забытого Игоря Семёновича Безродного, которого я очень любил. Это был замечательный русский интеллигент, много мне давший. Возможно, он родился не в то время…
Также я очень много получил от общения с замечательным пианистом Яковом Израилевичем Заком. Знаете, нужно уметь учиться. Это, если хотите, дар, связанный с любознательностью. Меня поражает, что у многих современных музыкантов, особенно молодых, она совершенно отсутствует.
Раньше любую информацию можно было раздобыть только после долгих поисков в недрах избранных библиотек, а сейчас достаточно открыть приложение Google и после одного нажатия кнопки становятся доступными потрясающие тайники – например, архивы записей, в которых Стравинский своим голосом рассказывает о премьере «Весны священной».
В годы моей молодости это и представить нельзя было – 1913 год… Париж! А сейчас всё доступно, но нет желания узнавать. Возможно, мы интересовались, потому, что информация была запретным плодом?
– Возможно, любознательность нужно прививать?
– Привить любознательность довольно сложно. У меня были удивительные педагоги и совершенно непоколебимое желание познать всё. Я, как губка, всё впитывал. То, что не понимал – оставалось в памяти и проявилось через 10 или 20 лет.
Как я, допустим, мог в 18-20 лет понять концепцию о том, что музыкант должен владеть временем, о которой мне говорил Яков Израилевич Зак, если я тогда своим телом не владел?! Но слова отложились, и практическое применение концепции стало возможным спустя годы.
Нередко общаюсь с выпускниками Московской консерватории, в которой когда-то учился, и отметившей в прошлом году 150 лет. Как-то мы с ностальгией вспоминали времена, когда можно было зайти к Мстиславу Леопольдовичу Ростроповичу на урок и просто сидеть и слушать. Сейчас такое невозможно.
Давид Фёдорович Ойстрах летом во время моего отдыха на Рижском взморье просил меня ему сыграть. А Юрий Исаевич Янкелевич, у которого я учился в классе, этим был недоволен – мол, почему ему играл? Ты собираешься к нему уйти?
Приходилось оправдываться: «Я Вас обожаю и никуда не собираюсь уходить. Просто, когда просит Давид Ойстрах, нельзя сказать “нет”». Сейчас подобные встречи устроить для молодых невозможно. А этот опыт общения необходим.
Аппетит к искусству
– С одной стороны, вы много играете и выступаете как скрипач. С другой – дирижёр, который не только стоит во главе оркестра, но и является приглашённым дирижёром многих других больших оркестров.
К тому же, вы – композитор и создали массу переложений. Я посмотрел их список. Он начинается неким трио, а потом продолжается, продолжается, продолжается…
В 2014 году мы стали свидетелями целой серии ваших телепередач, в которых вы ведёте беседы со своими русскоязычными коллегами, живущими за рубежом. Программы транслировались по каналам «Культура» и «Медичи». Возникает вопрос: почему вас так много интересует?
– У меня вообще огромный аппетит к искусству. Люблю театр, очень хорошо знаю кино. Может быть, у меня среди друзей даже не меньше шахматистов, чем музыкантов. Гена Сосонко, Марк Евгеньевич Тайманов, который недавно от нас ушёл. Посвятили ему одну из передач.
…Вы назвали Мишу Майского. Один из выдающихся инструменталистов, блестящий виолончелист. Его ничего, кроме четырёх струн виолончели, не интересует. Он не хочет ни преподавать, ни дирижировать, ни работать с современными композиторами.
Он в чем-то похож на мою маму (известная пианистка Белла Давидович – Ред.). Она абсолютно комфортно чувствовала себя в 88 клавишах, ей было этого достаточно. Есть такие артисты.
Я немного другой. Меня больше интересовало, из чего сделано то, что играется. Или на чём… Моей скрипке Страдивари, например, в следующем году исполнится 300 лет. Мне интересна её жизнь.
Знаете, самым потрясающим временем в моей жизни считаю два месяца, проведённых в работе над транскрипцией «Вариаций Гольдберга» Баха для струнного трио, когда слушал их в записи Гленна Гульда. Большое счастье проводить время в компании Баха и Гульда.
Да и вообще я каждый день живу с баховскими скрипичными Сонатами и Партитами. Для меня это скрипичная Библия. Так уж случилось, что до тех пор, пока будет звучать Бах, будут играть мою транскрипцию. До меня «Вариации Гольдберга» играли только на клавишных. Так, совершенно неожиданно, не думая об этом, я получил билет в вечность.
– А играть одно и то же не устаёте?
– Для меня всегда событие – играть концерты Баха, Брамса, Чайковского, Бетховена… Я их не играю по 20-30 раз в сезон. У меня до 40 разнообразных программ звучит каждый год, в которых выступаю как дирижёр, солист или в камерных ансамблях. Поэтому, когда говорят: «Ну вот, опять играть Чайковского, или Бетховена…», отвечаю: «Мне никогда не скучно».
Моя жизнь очень насыщенная и интересная. Конечно, это тяжёлый труд, но мне намного сложнее, когда мы едем с семьёй отдыхать. Даже оставляя скрипку, набираю большое количество нот, партитур, записей. Без музыки не могу прожить ни дня. Без неё я не могу существовать.
– И попробовали себя ещё в одной ипостаси – литератора, написав книгу…
– Спасибо, что напомнили. Книга называется «Диалоги». Первая половина посвящена диалогам со мной. Их провёл замечательный журналист Илья Овчинников.
А вторая половина написана по моим телевизионным диалогам с коллегами. Женя Кисин, Миша Майский, Белла Давидович, Невилл Марринер, Антонио Паппано, Барбара Хендрикс, Гарри Граффман, Ефим Бронфман… Книга вышла в начале февраля в издательстве «Музыка». Мне было интересно над ней работать и надеюсь, что её будет интересно читать.
От хорошей жизни
– Как сегодня, когда в вашей жизни произошло так много событий, вы объясняете свой отъезд на Запад? Вы уезжали с надеждой на большую свободу?
– Знаете, для меня оказалась важнее возможность самому решать свою судьбу. Я видел, как при советском строе Ойстрах, Коган, Ростропович или моя мама зависели от решений бюрократов – выпускать на гастроли или не выпускать, включать в репертуар или не включать…
Мне хотелось самому принимать решения, нести ответственность за свой выбор в жизни. К отъезду меня также побудил личный мотив. Живя здесь, я, собственно говоря, не понимал, чего стою сам.
Ведь передо мной, сыном рано ушедшего великого музыканта Юлиана Ситковецкого и совершенно изумительной пианистки Беллы Давидович, всегда открывались любые двери – в «Современник», Большой театр…
Такое преимущество для меня обернулось большим недостатком. Мне всегда хотелось выяснить, на что же я сам способен. Нью-Йорк, в котором о моих родителях никто не слышал, дал ответ на этот вопрос. Там я понял, почём фунт лиха. Безусловно, вместе со свободой я обрёл совершенно новую жизнь. Но последние 30 лет живу в Англии.
– Почему Лондон?
– Знаете, мой английский выбор не случайный, хотя, не уезжая надолго из Европы, чувствовал себя всегда ближе к Америке, где у меня уже 15 лет свой оркестр. Я много времени провёл в Германии – потрясающе культурной с точки зрения музыки стране, где сейчас уже выступает моя дочь.
Я там много играл, записывал, но жить не смог. И однажды понял, почему. Это чудная страна, но, когда утром я открывал окно в своём доме, то в городе видел немцев. А я же вырос на советских военных фильмах. И, поскольку я – еврей из России, меня всегда такое ощущение немного угнетало.
Пришлось уехать. А туманный Альбион пленил своим микроклиматом. Не только географическим или музыкальным. Кстати, при всём величии английской культуры, музыка в ней не играла большой роли. Между Перселлом и Бриттеном большая яма. Но мне хотелось покорить этот Альбион и удалось сыграть и записаться со всеми лучшими оркестрами и дирижёрами.
– Что вас приводит в Россию обратно сейчас?
– Я на Западе прожил 40 лет. Знаю его изнутри и во многом являюсь человеком западного мира, но с тех пор, как изменилась история, и я вообще оказался первым официально приглашённым сюда вернуться эмигрантом, многое стало по-другому.
Меня всегда поражал слабый аппетит в Америке к классической музыке в сравнении с Россией. Сейчас это проявляется особенно. Здесь у людей никуда не пропало сильное желание пойти на концерт и послушать замечательную музыку, сходить в театр, люди продолжают читать книги. Это не ушло. И этот удивительный аппетит мне значительно ближе того, который испытывают за океаном.
– Но в Штатах вы тоже часто бываете?
– Минимум шесть раз в году. Там живут друзья, мама, прекрасные музыканты, и, если я критикую американцев, то, как американец – с любовью к этой уникальной стране. У меня американское гражданство и потому есть на это право. Это страна, куда уехал, где учился и окончил Джульярдскую школу.
– Не испытываете желания преподавать?
– Безусловно, я даю мастер-классы, но при моём плотном графике на преподавание времени пока не остаётся.
– В Концертном зале имени Петра Чайковского 19 мая представляете программу «Чёрт, солдат и скрипка». Что ждёт зрителей?
– Это мультимедийный спектакль режиссёра Михаила Кислярова по мотивам «Истории солдата» Игоря Стравинского, увидевшей свет почти сто лет назад – в 1918 году. Также в нём звучат и другие произведения композитора, написанные приблизительно в это же время.
Среди них фрагменты оперы «Мавр» и балета «Поцелуй феи». В спектакле, в котором я совмещаю исполнение на скрипке с игрой чёрта, вместе со мной заняты Владимир Познер, Андрей Макаревич и хореографический дуэт.
«История…» построена в форме танцевальной сюиты эпохи барокко, но вместо старинных аллеманды, сарабанды, паваны, звучат фокстрот, танго, и даже рэгтайм. Не буду, как говорится, раскрывать всех карт, и постараюсь сохранить интригу.
Лишь замечу, что в разное время в этой «читаемой, играемой и танцуемой» притче принимали участие Жан Маре, Ванесса Редгрейв, Иан Маккеллан, Питер Устинов и даже Стинг. Текст по моему заказу написал Михаил Успенский.
Сам Игорь Стравинский свою «Историю…» назвал единственной своей вещью для театра, имеющей отношение к современности. Приходите: убедитесь, что она не менее актуальна и интересна сегодня.