При всей широте и многообразии музыкального дарования Юрия Башмета, он прежде всего выдающийся альтист.
С его легкой руки альт стал солирующим инструментом, неслучайно говорят, что Башмет сделал для альта столько же, сколько Ростропович для виолончели.
Сегодня маэстро гастролирует по всему миру, график его выступлений расписан на много лет вперед.
В Москве его застать оказалось непросто. Зато в Сочи, где он проводил Международный музыкальный фестиваль, Юрий Башмет был готов отвечать на любые вопросы, даже, по его удачному выражению, самые интимные.
Москва – музыкальная столица России
– Юрий Абрамович, Москву называют музыкальной столицей России. Как вам кажется, она справляется с этой ролью?
– Конечно, когда происходят какие-то музыкальные праздники в Питере, то питерцы не стесняясь говорят что столица музыкальной жизни – Питер. Понятно, что у них есть Мариинский театр, понятно, что Валера Гергиев – крупнейшая фигура в музыкальном мире, а оркестр Юрия Темирканова – изумительный.
Но две-три такие фамилии – это все-таки не Москва. Потому что в Москве есть и Большой театр, и очень мощный симфонический оркестр. И консерватория, которая все-таки гораздо мощнее питерской, и многое другое. Поэтому Москва заслужила звание музыкальной столицы России. Так исторически сложилось, и эту традицию нужно продолжать.
– Вы руководите ансамблем «Солисты Москвы» и оркестром «Новая Россия». Как складывается сотрудничество с городскими властями?
– Мы очень дружим с Юрием Михайловичем Лужковым, но так сложилось, что правительство Москвы к «Солистам Москвы», а также к «Новой России» не имеет никакого отношения. Мэрия поддерживает «Виртуозов Москвы», президентом Дома музыки является Владимир Спиваков.
А у «Солистов Москвы» нет своего центра в Москве. С другой стороны, я очень благодарен мэру, потому что он открыт для общения и делает массу полезных вещей, помогает нам в решении бытовых вопросов, когда музыканты, например, нуждаются в жилье.
Вообще о том, что делает Юрий Михайлович, можно книгу написать. Я на днях посетил больницу Леонида Рошаля. Леня показал мне ее и говорит: «Все, что ты видишь, – это Лужков, это московская мэрия». А там новейшее оборудование, исключительные удобства. Больного, если требуется, доставляют прямо со «скорой помощи» на операционный стол. А сколько объектов культуры построено Лужковым – и Дом музыки, и театр Станиславского…
Вообще Юрий Михайлович ярко вписал свое имя в историю Москвы. Не меньше, чем Юрий Долгорукий.
– Недавно у Московской консерватории появился новый руководитель, им стал экс-министр культуры России Александр Соколов. Вы поддерживаете это назначение?
– Соколов и раньше был ректором, и при нем в консерватории сразу воцарился порядок. Меня даже спрашивал тогдашний наш президент, а теперь премьер-министр, о том, какая атмосфера в консерватории, как работается с новым ректором. И я ему сказал, что если бы мне пришлось быть ректором (а мне много раз это предлагали, но поскольку меня 200 дней в году нет в Москве, то такой ректор консерватории не нужен), то я бы делал абсолютно то же самое. Соколов – бывший скрипач и прекрасный организатор. Потом он здорово вырос, стал министром культуры.
Сейчас он пришел с новыми связями, с новыми силами, и я думаю, что консерватория подтянется. А проблемы там сложные, во-первых, нужно ремонт проводить, на консерваторию наезжают всякие суды, идут споры по поводу закрыть – не закрыть. Большой зал, где сейчас проходят концерты, в аварийном состоянии.
Часть зала уже закрыта, потому что там трещины, и есть опасность, что прямо во время концерта все может рухнуть. Я думаю, что это правильное решение, что его назначили. Именно такой мощный сильный ректор и нужен консерватории.
Посол сочинской Олимпиады
– Юрий Абрамович, сочинский фестиваль, арт-директором которого вы являетесь, называют увертюрой к зимней Олимпиаде 2014 года. Когда у вас возникла идея его проведения?
– Идея фестиваля появилась еще тогда, когда Сочи только боролся за Олимпиаду 2014 года. И в том, что город получил Олимпийские игры, есть заслуга и культуры. В самые тяжелые времена спортсмены, а также музыканты всегда были посланниками нашей страны, представляли наши спортивные достижения и нашу культуру на мировой арене. Началось все с юбилейного тура ансамбля «Солисты Москвы» по регионам России.
И так случилось, что первый наш концерт проходил в Сочи. Он прошел очень успешно, потом был банкет, на котором присутствовали наши выдающиеся спортсмены и артисты. Там-то и родилась идея ежегодного фестиваля, поддержанная руководством города.
Я принимаю в этом проекте активное участие и уверен, что через два-три года сочинский фестиваль выйдет на хороший международный уровень. Что от меня зависит? Это приглашать моих зарубежных знаменитых коллег, участвовать в том, что здесь происходит, и нести определенную ответственность за это.
– На этом фестивале вам первому из представителей современной российской культуры был вручен сертификат посла сочинских зимних Олимпийских игр. Что вы почувствовали, став послом?
– В моей жизни было много разных конкурсов, фестивалей, но послом я стал впервые. Теперь, видимо, придется отказаться от некоторых вредных привычек – от курения, алкоголя. Так как спорт с ними не вяжется.
А если серьезно, нам дали возможность побороться за Олимпиаду, и мы вновь победили. Таким образом, я посол выигравшего Олимпиаду Сочи. Сейчас, несмотря на все сложности, мне кажется, мир уже поверил в то, что мы сумеем провести Игры на высоком уровне. Сочи должен стать не только курортной и спортивной, но и культурной столицей тоже. И я абсолютно убежден, что фестиваль, которым я занимаюсь, – это часть культурной программы будущих Олимпийских игр.
– Расскажите, что за история случилась во время вашего концерта в Турине.
– Весь мир облетел клип, где я стою с бешеным лицом и струны свисают с альта. Потом писали, что мне их подпилили, вспоминали случаи с Паганини. Я, конечно, не верю, что кто-то мне их подпилил, но факт остается фактом – прямо во время игры порвалась проволока, к которой крепятся все струны. А у альта напряжение струн около тонны.
Улетая, проволока могла пробить мне горло и порезать лицо. К счастью, этого не произошло. А перед этим концертом я играл в Давосе, на встрече Владимира Путина с Биллом Клинтоном. И когда я играл, Владимир Владимирович и Клинтон стояли в метре от меня. Представляю себе, что было бы, если бы этот инцидент произошел в тот момент.
Звук был невероятный. Когда это случилось, я сказал публике: пожалуйста, подождите три минуты. Они почему-то зааплодировали. Я взял альт у другого музыканта и продолжил играть. Я, кстати, тогда еще сказал, показывая на поврежденный альт: сделано в Италии. Пусть, думаю, знают, кто виновник этого безобразия. К счастью, мне его отремонтировали.
– С этим инструментом вы не расстаетесь уже много лет. Почему?
– Я к нему привык. Мой альт сделан итальянским мастером Маджини 250 лет назад. Может быть, вам будет интересно узнать, что однажды мне довелось сыграть на альте самого Моцарта. Это был первый случай в мировой практике за 218 лет со дня смерти великого композитора. Когда ради интереса мы заглянули внутрь инструмента, увидели там роспись автора – Маджини. Оказалось, что альт Моцарта старше моего альта всего на три года: росчерк был сделан в 1755 году.
В зоне особой ответственности
– В прошлом году вам присудили «Грэмми» – самую престижную музыкальную премию в мире. Это как-то повлияло на вашу концертную деятельность?
– Через месяц после того как нам присудили «Грэмми», в Москве выступал Пласидо Доминго с оркестром «Новая Россия».
Я в этот день прилетал в Москву, поэтому не мог дирижировать, и он приехал со своим дирижером. Потом был банкет, на котором он поздравил меня с «Грэмми» и спросил, сколько раз я был номинирован. Я говорю: семь. А сколько раз получил? – спросил он. Я говорю один. А я, говорит он, был номинирован 21 раз, а получил 10. И самыми трудными, по его словам, были 9-я и 10-я «Грэмми». Потому что на этот раз он был номинирован не как оперный певец, а как пописполнитель, и конкурировал со Стингом и другими известными поп-певцами.
Попасть в номинацию – уже большое достижение, а получение «Грэмми» – это в какой-то мере стечение обстоятельств, удача. Что касается самой премии, то она, конечно, очень престижна, получить ее приятно, но в практическом смысле она мало что дает. Это не денежная премия.
До этого мы были не «Грэмминосцами», а теперь – «Грэмминосцы» – ну и что с того? Гонорар не увеличился, дней в году осталось столько же. Наверное, с «Грэмми» можно продавать артиста успешнее, но я как-то за этот год не увидел никакой разницы. На самом деле это нужно тем, у кого плохо расходятся диски и публика не посещает концерты.
Для них важно, чтобы в мире знали, что такой артист существует и что он № 1 в этом году. Это грандиозное паблисити по СNN, то есть по всему миру.
– После концерта Валерия Гергиева в Осетии, направленного против грузинской агрессии, вы заявили о своем желании участвовать в подобной акции…
– Я видел этот концерт в Италии, и он на меня произвел сильное впечатление. Мне позвонил кто-то из прессы, и я сделал заявление, что следующий концерт там сделаю я.
Какой в этом смысл? Просто для того, чтобы перевезти это из национальной акции в интернациональную. Понятно, что Валерий Гергиев – крупнейшая фигура в музыкальном мире, но при этом он сам осетин, и всем ясно, почему он первым этот шаг сделал.
Но чтобы успешно бороться с терроризмом, войнами, всеми этими безобразиями, нужно, чтобы не только осетины выступали в поддержку осетин, а, в идеале, чтобы грузины выступали в поддержку осетин. А также израильтяне, французы и кто угодно, потому что это общая беда.
Я уже практически нашел дату в своем календаре, но к этой идее присоединились мои друзья – спортсмены, борцы. Тренер олимпийской сборной обещал подключить команду. Валера Гергиев тоже с ними дружит. И мы договорились провести такую акцию вместе. Теперь мы должны объединиться по времени, потому что одно дело мне найти свободный день, другое дело Валере найти, и третье – борцам. Но это обязательно состоится.
– Нередко музыканты для успешной карьеры вступали в партию, раньше в КПСС, теперь в «Единую Россию». Как вы относитесь к этому?
– Я не член этой партии и никогда не состоял ни в какой партии, не потому, что я против, просто я занимаюсь своим делом. Мне в советское время предлагали вступить в Коммунистическую партию, но я отклонил это предложение известным элегантным способом, сказав, что еще не готов. Мол, этому надо уделять время, энергию. Я не состою и в «Единой России», но считаю, что порядок там, где есть ответственные люди, причем по-настоящему ответственные перед страной.
Для меня таким человеком является Путин. Это человек слова, если он говорит да, то это да. Он очень чуткий, невероятно талантливый. Поэтому, когда меня спрашивают, как я отношусь к правящей партии, я говорю: там, где Путин, там все в порядке. Потому что все его действия подкреплены серьезными соображениями, знаниями, пониманием ситуации – он в пустышки не играет. Я считаю, что не обязательно быть членом партии, но раз Путин туда пошел, я всей душой там.
Игорь Логвинов, “Вечерняя Москва”