Большой театр сезон премьер начал с «Маленького представления в Большом». И показал зрелище для детей под императивным названием «Настройся на оперу».
Ради данного проекта Бетховенский зал из концертного, что теперь после реконструкции исторического здания располагается на минус третьем этаже, превратился в демонизированное подземелье. Эстетика явно заимствована сценографом Сергеем Тимониным отнюдь не из опер или волшебных сказок, любимых с детства, а взята из незамысловатой американской кинофантастики и примитивных компьютерных «стрелялок».
К тому же к дежурной программке спектакля, видно, для усиления устрашающего эффекта, прилагается буклет, сделанный в стиле комикса, изобилующего малоприятными физиономиями. От чего тут же вспомнились строки Высоцкого: «Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?/Или это колокольчик?!/Весь зашелся от рыданий!».
Но вместо ангелов и колокольчиков главными героями оказываются истеричные и склочные примадонны и премьеры: Сопрано (очаровательная Анна Аглатова), Меццо-сопрано (темпераментная Светлана Шилова), Тенор (лиричный Богдан Волков), Баритон (романтичный Константин Шушаков) и Бас (Петр Мигунов, на месте которого, правда, хотелось бы услышать более внушительный и яркий голос).
Они по прихоти сценаристки Людмилы Данильченко и режиссера Игоря Ушакова постоянно выясняют между собой отношения, соревнуются в собственной незаменимости. И тонут в нарциссизме, выдавая тирады типа:
«я чертовски устал, я не в голосе и мне все надоело. Но мой вокал прекрасен, как бриллиант. И вообще я лучше всех, а прочие голоса – дребедень, не стоящая внимания».
Страдают от того, что шоколад, орехи, семечки и кока-кола вредны для связок. Но, естественно, мечтают о заоблачных гонорарах и почему-то стремятся оказаться в Голливуде, а не в La Scala или, например, в Covent Garden. Большой театр и вовсе не упоминается.
Что, быть может, в контексте этого сумбурного, переполненного артистическими комплексами, кои, в принципе, принято оставлять за сценой, зрелища скорее похожего на «капустник для своих», нежели на притягательное действо для юной аудитории, вполне справедливо. Вот только певцов, особенно певиц, которых нарядили в нелепые белые платья (художник Ирэна Белоусова), сделанные не только с покушением на моду и хороший вкус, но и коварно придающие женским фигурам откровенно бесформенные очертания, откровенно жаль.
А от оперы и вовсе в этом 65-минутном представлении остались только «рожки» в виде каких-то нелепых фраз и реплик, где далеко не каждый просвещенный слушатель распознает шедевр или шлягер, что ж тут говорить о ребенке, который, по и идее, первый раз попал в оперу. И, должно быть, не очень вдохновился увиденным, да и услышанным. В данной же истории удовольствие можно было получить лишь от красивых голосов и заразительного обаяния молодости солистов.
Конечно, театр для детей – не школа, но все же процесс разумного развлечения.
Мария Бабалова, Вечерняя Москва