В Большом театре — важный этап реконструкции: золочение. Все, что когда-то блестело золотом – а блестело в первом театре великой страны очень многое – принимает свой первоначальный вид XIX века.
В таком блеске ныне живущие, даже завзятые театралы, еще не видели убранства Большого, ибо в течение века ХХ оно постепенно и неуклонно портилось.
В центре внимания в эти дни – знаменитая люстра. Как бы ни был велик зрительный зал Большого театра, но главная люстра одна, зато уж поистине богатырская. Ее стальной каркас подвешен на удобной для работы высоте, имеет горчично-желтый цвет лака под позолоту и, может быть, не производит сейчас такого уж сильного впечатления.
Сам зрительный зал перегорожен во все стороны строительными лесами и фанерой, и приглашенным видны только выгороженные «временные комнаты». Вот в таком замкнутом пространстве и свисает каркас, круглый по горизонтали и вытянутый по вертикали.
Как рассказал гостям представитель генерального подрядчика, PR-директор компании «Сумма Капитал» Михаил Сидоров, люстра имеет 6 метров в диаметре и 8,5 метров в высоту, а ее общий вес превышает 2 тонны, включая 260 кг хрусталя. Это – та самая, историческая люстра, изготовленная в 1863 году.
Правда, она не «первая»: изначально при открытии Большого театра в 1856 году в нем была установлена люстра с масляными светильниками. Для заправки ламповым маслом ее опускали и снова поднимали под потолок. Но это неудобство было далеко не единственным и не главным.
Сегодня многие удивились бы, узнав, что в XIX веке партер Большого театра был стоячим! А почему? С люстры, к сожалению, капало масло, — а стоячая публика «при виде сверху» занимает меньше пространства, и риск запачкаться меньше. Но, конечно, к престижным местам тогда относились только ложи, партер предназначался для сословий попроще.
В 1863 году появилась «нынешняя» люстра, чье убранство насчитывает более тысячи латунных деталей и 15 тысяч хрустальных подвесок. Латунь была выбрана благодаря весу – она легче красной меди. В латунное «вооружение» входили 480 газовых рожков. Но газ не избавил от «подарков сверху»: стекла газовых светильников иногда лопались от жары, и их осколки падали опять-таки на головы театралов.
И только 30 лет спустя, в 1893 году, когда заработала электростанция в подвале Малого театра, ток от нее провели в Большой. А люстру сохранили ту же, протянув провода прямо через газовые рожки. Вот тогда-то партер и стал, наконец, сидячим: ремонтные работы закончили ближе к коронации Николая II. Увы, как раз в те годы непревзойденная акустика Большого начала понемножку портиться, но это был процесс долгий.
В дальнейшем люстра реставрировалась в 1895, 1975 (через 80 лет) и 1992 годах. Однако, когда в 2005 году ее сняли при начале капитального ремонта Большого, современные реставраторы тщательно стерли следы прежних реставрационных работ. В разные периоды вместо золота применялся порой медный порошок, или же латунные поверхности просто полировали.
Теперь все решено делать, как в лучшие времена, в XIX веке. Если стальной каркас только начали золотить с самого верха, то многие латунные детали уже блистают. Используется, как положено, сусальное золото 960-й пробы, которое выпускается в виде квадратных листов со стороной в 91,5 мм и миниатюрной толщиной от 0,13 до 0,67 микрона, упакованных в «книжки» из папиросной бумаги. На всю люстру потребуется всего около 300 граммов золота, — правда, это один из самых дорогих сортов, стоимостью около трех тысяч рублей за грамм.
Для люстры, как вообще для металлических деталей, применяется «золочение на лак мордан». Как рассказала руководитель художественных мастерских Ирина Чаланова, на тщательно обезжиренную металлическую поверхность наносится вначале свинцовый сурик, смешанный с олифой – в три слоя с просушкой, затем «свинцовый крон» — в два слоя, потом еще два слоя масляного лака. И только затем…
На темной подушечке лежит тончайший золотой лист. Мастер Светлана Боброва легко отрезает обыкновенным ножом нужную пластинку и специальной широкой кисточкой накладывает ее на припухлую «мордашку» театрального «ангела», тщательно притирает ватным тампоном. Еще не позолоченные поверхности – горчично-желтые после слоев лака, постепенно они обретают благородный золотой блеск. Светлана работает по позолоте уже 14 лет, до этого окончила ПТУ по деревообработке и художественное училище. Вообще, реставраторы – «товар штучный», туда ведут разные пути.
Закончить позолоту люстры планируют к концу декабря, и еще около месяца уйдет на хрустальное убранство. Большую часть хрустальных элементов пришлось восстанавливать или делать заново. Всего таких деталей было когда-то изготовлено около 24 тысяч – с большим запасом, но за долгие годы все попортилось. Что можно – аккуратно подшлифовали.
В конце января люстру собираются подвесить. Число лампочек определить нетрудно – по числу газовых рожков. А вот, какова будет совокупная мощность люстры, — и какие вообще будут лампочки, «энергосберегающие ли», — на этот вопрос даже Михаил Сидоров пока ответить затруднился, рановато.
Параллельно идет золочение деталей зрительного зала. Эти элементы выполнены из папье-маше, то есть, из плотной бумаги. Тоже, между прочим, трудно поверить: на взгляд все кажется сделанным, ну, хотя бы уж из гипса. А некоторые статуи «тянут» и на мрамор, как, например, скульптура атланта у подножия Царской ложи. И только дотронувшись, понимаешь, что это – бумага, хотя и особой прочности: темно-кремовое – сохранившаяся с XIX века основа, белое – новые вставки. В какие-то годы повредившиеся куски папье-маше заменяли гипсом, что медленно, но неуклонно «подтачивало» акустику.
Поверхности из папье-маше золотят «на полимент»: вначале наносится специальный состав из глины, в которую добавляется и свечной воск, и мыло (за неимением старинного, употребляется «детское», как более натуральное), и спермацет. А еще полимент «разводится» тухлым яйцом.
К счастью, в Большом театре зрители никогда не употребляли яиц для выражения своего отношения к актерам и режиссерам, — зато яйца используют теперь при воспроизводстве древних технологий позолоты. Яичный белок заквашивают, и он тухнет что-то около месяца. И вот, на такой полимент накладывают то же сусальное золото.
Стремясь к воспроизводству старины, реставраторы постоянно экспериментируют, опытным путем выявляя утраченные приемы. Руководитель реставрационной группы Александр Зуев – опытный мастер, участвовал еще в реставрации колокольни Ивана Великого в конце 70-х годов. Он вспоминает, какой добротной была работа древних мастеров, как хорошо сохранился «дубовый в медной рубашке крест», все до мельчайшего гвоздика делалось без малейшей скидки на то, что этого никто в жизни не разглядит. В ХХ же веке при реставрационных работах бывало всякое.
Сама Царская ложа Большого, как и весь зрительный зал, загорожена лесами. Можно увидеть снизу ее пол из елового бруса – это древние ели, которые, по оценке Михаила Сидорова, вполне могут быть современниками Пушкина: то есть, ель могла начать расти в 1799 году. А вдоль стены – уже новые светлые панели, но из тех же «резонансных» сортов ели. Это все было утрачено в ХХ веке. Плотники выполняют укладку пола, при которой восстанавливается «воздушная подушка» между полом и фундаментом, чтобы возродилась знаменитая акустика – когда-то первая в мире.
А тем временем, где-то на высоте 12 художников реставрируют потолочный «плафон» — художественное оформление вокруг люстры. С ним прессу обещали познакомить в январе.
Леонид Смирнов, “Росбалт”