1 октября 2014, в Международный день музыки, пианистке, профессору и заведующей кафедрой специального фортепиано Московской консерватории, народной артистке РСФСР Вере Васильевне Горностаевой исполняется 85 лет.
В канун юбилея Надежда Афанасьева пообщалась с легендой российского исполнительского искусства.
Глухая ночь. Глушь Советского Союза, эвакуация, 1943 год. Звучат аккорды Второго концерта Рахманинова. Это радийная запись – играет сам автор, несколько часов назад скончавшийся за тысячи километров от Родины. Трансляция полузапрещенного автора – диковинка, его официально травят в прессе. На полу босая стоит в наушниках и рыдает девочка четырнадцати лет. Когда ее вскоре застукает проснувшаяся не вовремя воспитательница и накажет за нарушение режима, девочка поклянется исполнить Второй концерт по окончании Консерватории.
И все сбудется. Через 9 лет в стенах, рукоплескавших Сергею Васильевичу, прозвучит произведение всей его жизни. За роялем будет сидеть повзровслевшая девочка Вера Горностаева, в будущем – великая пианистка, профессор, заведующая кафедрой специального фортепиано Московской консерватории и Народная артистка РСФСР. 1 октября она отмечает юбилей – 85 лет.
Столетняя династия, держащаяся на любви к музыке и Рахманинову
– Он был родным, – начинает рассказ Вера Васильевна, расположившись в уютном кресле своей просторной квартиры в центре Москвы.
Ее мама поступила в лучший музыкальный вуз Российской империи за два года до эмиграции знаменитого композитора. Часто сталкиваясь с гениальным человеком в коридорах, она боготворила его. Не пропускала ни одного концерта, доставая билеты любыми путями.
– Одним зимним днем мама упала на улице, поскользнувшись. Встать помог мужчина – высокий, длинная шуба, шапка бобриком. Это был Сергей Васильевич. Потрясение! Не веря своим глазам, мама глядела на него, пока не поняла, что смущает музыканта. Произошел самый обычный диалог – больно ли вы ушиблись, нужна ли помощь, ходите осторожней.
Но сколько было сказано об этом маленьком, врезавшемся в память событии во вскоре образовавшейся семье Горностаевых! Папа Веры Васильевны, с рязанскими корнями, безумно любивший музыку, повстречал свою соседку – маму Веры Васильевны, талантливую армянскую пианистку, домашние занятия которой ему так нравилось слушать.
– Почти 100 лет назад мама переступила порог Московской консерватории, став ее студенткой. Следом за ней я, потом моя дочь, потом внук… В 2016 году исполнится 100 лет нашей династии в стенах Московской консерватории, – объясняет Вера Горностаева. – Мама была знаменитым детским педагогом, я связала жизнь с исполнительством и преподаванием, дочь Ксения Кнорре преподаватель фортепиано в Консерватории, у нее в классе много учеников. Но мой внук Лукас Генюшас сделал самую большую карьеру из всех нас.
“Жить, чтобы работать, а не работать, чтобы жить”
Несколько лет оттачивания мастерства у строгого Генриха Нейгауза, несколько лет настройки вкуса на выступлениях именитых виртуозов Софроницкого, Юдиной, Гринберг, Гилельса и Рихтера, на которых юная Вера Горностаева бегала вместе с друзьями… В 19 лет она уже лауреат конкурса в Праге. В 20 начинает гастролировать.
– Состязаний тогда было мало, мало и победителей , – говорит она. – Было легче пробиться. Я работала в советской империи. После победы была включена в системы, организовывавшие мне концерты по всем республикам СССР, десяткам городов России. Не пускали только за рубеж.
О том, почему пианистку объявили невыездной после ее визитов в Норвегию и Италию, Вера Васильевна может только догадываться.
– Во-первых, я несогласие с режимом не скрывала, – заявляет она. – Удивительно, почему не отправилась в концлагерь. Если был бы обыск в моей квартире – сразу арест. В ней же полно запрещенной литературы! Во-вторых, я посещала церковь. В-третьих, дочка моя вышла замуж за Гидона Кремера. Сегодня он знаменитость. Тогда – сначала невыездной, а потом – невъездной, когда принял немецкое гражданство. Боялись моей эмиграции? Но я не собиралась уезжать из страны. Мы с мужем Юрой Либхабером преданы России. Этого никто не понимал.
Даже после выезда за рубеж в 1990 году и более двух десятилетий работы на чужбине, Вера Васильевна предпочитает ей Россию.
– Критикую Родину, когда я здесь живу, имею право, все, что с ней случается, влияет на меня. Но ругать мою страну при мне? Не стоит, я раздражаюсь.
В 60 лет Вера Горностаева перестала играть на рояле.
– Достаточно, – пожимает плечами она.
За свою жизнь она снялась в 67 передачах по телевидению, воспитала и продолжает воспитывать плеяды талантливых артистов. В ее классе – 15 человек. Ежегодно выпускается один или двое.
– Сейчас я работаю на полную катушку ради любви к роялю и педагогике. Это захватывает. Без любви не обойдешься. Исполнитель, мечтающий только о материальных благах – не артист. Надо жить, чтобы работать, а не работать, чтобы жить. Я счастлива. А вы?
Пианистов много не бывает
– Один чиновник в области культуры при мне заявил, что у нас слишком много пианистов. Так думают те, кто не понимает смысл нашего призвания, – возмущается Вера Васильевна. – Пианисты – это педагоги музыкальных школ и училищ. Это концертмейстеры, необходимые в любом классе школы, училища и консерватории. Пианист – самая востребованная музыкальная профессия! Нас слишком много? Нет, мы находим себе применение.
Плох пианист, не мечтающий стать Рихтером
– Поступающие в консерваторию молодые люди мечтают о большой артистической карьере – как у Рихтера и Гилельса. Это невозможно, – вздыхает Вера Васильевна, – такие таланты рождаются редко.
Шанс на разворот в судьбе исполнителя – победа на одном из четырех престижнейших конкурсов в фортепианном мире.
– Это так называемое каре – имени Шопена в Варшаве, имени Чайковского в Москве, имени королевы Елизаветы в Брюсселе, имени Вана Клиберна в Техасе, – загибает пальцы педагог.
Те, кто не смог выбиться в лидеры, приспосабливаются к жизни в другой профессии.
“Настоящий музыкант не умеет жить без своего инструмента”
– Пианист должен так любить свою профессию, чтобы она была необходимостью. Он должен быть трудоголиком. Настоящий музыкант не умеет жить без занятий на своем инструменте, – взгляд Веры Горностаевой невольно устремляется к угольному роялю, который следит за ней из центра комнаты.
– Профессионалами становятся те, кто прикладывает огромные силы и энергию, как говорил мой учитель – человекочасы за инструментом.
Неотъемлемая часть артиста – мощный характер, считает Вера Васильевна.
– Не обойтись и без таланта учиться – настоящей восприимчивости, понимания.
Карьера музыканта зависит и от целеустремленности, умения пристраиваться, заводить связи.
– Эти качества я не очень уважаю, – хмурит брови профессор.
Московская консерватория живет
– Это по-прежнему лучший музыкальный вуз страны, – уверена Вера Васильевна.
Сравнения с зарубежными заведениями ей только в плюс.
– Как-то в Нью-Йорке я зашла в здание Джулльярдской школы. Архитектурное ничто, Черемушки! Московская консерватория – это чудо. Божественный овал Большого зала, овальная сцена, амфитеатр, овальные портреты, овальный двор, даже ограда вокруг Петра Ильича – овальная. Красота! 4 концертных зала, один другого лучше. Когда я маленькой шла мимо Консерватории в ЦМШ на меня из окон падали аккорды Первого концерта Рахманинова. Я невольно замедляла шаг, прислушивалась. Загоралась желанием попасть туда…
Время бежит, сменяются режимы, умирают и рождаются люди. А настоящая музыка и настоящие музыканты вечны. Поздравляем Веру Васильевну Горностаеву с юбилеем.
Надежда Афанасьева, “Вечерняя Москва”