О нем долго говорили: «Самый юный дирижер в мире». Теперь есть основания утверждать: он самый молодой дирижер-ассистент.
Тимур Зангиев, дирижер-ассистент Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. Когда недавно его представили на театральном сайте, знатоки заподозрили ошибку: 19-летний студент консерватории принят в театр?!
Но ошибки нет. Это – тот самый Тимур, который в 7 лет, едва начав заниматься в музыкальной школе при училище искусств им. В. Гергиева во Владикавказе, впервые продирижировал симфоническим оркестром.
“Случайно узнал, что объявлен конкурс на должность ассистента дирижера. Поначалу думал: кто ж меня там ждет, я ведь еще только учусь… А потом решил: пойду — может, на будущее пригодится.
На конкурсе мне дали три партитуры и предложили провести 15-минутную репетицию с оркестром. Феликс Павлович Коробов, главный дирижер театра, очевидно, что-то разглядел во мне, поверил в меня”,
— рассказывает Тимур.
Театральный сайт лаконичен:
«С 2005 года – студент Академического музыкального колледжа при Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского (класс профессора, заслуженного артиста России Анатолия Левина). С 2010 года – студент Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского (класс профессора, народного артиста СССР Геннадия Рождественского).
Принимал участие в фестивалях: «Москва встречает друзей» Владимира Спивакова (2005, 2006), «Кремль музыкальный» Николая Петрова (2007), «Классика над Волгой» (2009, 2010), «Дни высокой музыки» Дмитрия Когана (2011). Гастролировал во Франции.
Дирижировал такими коллективами, как оркестр Мариинского театра, оркестр «Новая Россия», Государственный камерный оркестр «Виртуозы Москвы», Государственный академический камерный оркестр России, Концертный симфонический оркестр Московской консерватории, филармонический оркестр Монте-Карло и многими оркестрами России.
Дирижер-постановщик оперы В. Пашкевича «Скупой» (Тольятти, 2012).
С 2011 года является постоянным приглашенным дирижером Самарской государственной филармонии»…
В постоянном представительстве Северной Осетии при президенте РФ Тимура хорошо знают. Он был участником знаковых проектов постпредства, имевших немалый резонанс – концерта-реквиема «Беслан… Два года спустя» и гала-концерта в Большом театре, завершившего серию масштабных мероприятий в Москве, посвященных 150-летию К. Л. Хетагурова.
— Не прошло и года, как ты работаешь в Музыкальном театре, но уже участвовал в постановке спектаклей, дирижировал премьерой оперы «Песни у колодца», назначен вторым дирижером премьерного балетного спектакля «Майерлинг» – перечислять можно долго…
— С самого начала в театре ко мне отнеслись, что называется, по-взрослому. Феликс Павлович назначил меня своим ассистентом на постановку нового спектакля, состоящего из двух одноактных опер — вокального цикла Елены Лангер «Песни у колодца» и акапельной оперы Леры Ауэрбах «Слепые».
К сожалению, накануне премьеры он сломал ногу. На премьерный спектакль доверили выйти мне. Это было очень ответственно. Да еще сам Геннадий Николаевич Рождественский присутствовал на премьере…
— В чем заключается работа ассистента?
— Репетиции, репетиции, репетиции. Перед премьерами – каждый день с одиннадцати до одиннадцати.
— А если у дирижера и ассистента не совпадают точки зрения?
— В первый же день Феликс Павлович меня предупредил: «Самая большая проблема для тебя будет заключаться в том, что свою музыкальность ты должен будешь в какой-то мере усмирять…» Выучить партитуру «Евгения Онегина», например, рекомендовал так: «Берешь диск, слушаешь, и на репетициях все делаешь именно так, как на диске…» Разумеется, я внимательно и не один раз прослушал запись: что-то мне вдруг понравилось, чего-то я не знал. А чего-то просто пока не понимаю, не чувствую.
Тем не менее, на репетициях следую тому, что наработано театром. А, кроме того, у каждого дирижера свой подход. И, соответственно, мне как ассистенту это необходимо учитывать.
И вот что интересно: только в театре, когда не сразу удалось беспроблемно общаться с вокалистами, я понял, насколько мне с оркестром комфортно. Да и когда готовили балет «Майерлинг» на музыку Листа, тоже поначалу были сложности. Но все-таки в итоге быстро со всеми контакт нашел. Люди в театре очень хорошие. А это важно.
— Нагрузки большие?
— Физические – почти нет. А вот эмоциональные… Музыканты и оркестры очень разные, и это стопроцентно чувствуется — и на репетиции, и во время концерта. Иногда угнетает, иногда – вдохновляет.
— А бывает, и раздражает?
— Конечно! Но главное – скрыть раздражение. Я не перестаю благодарить своих двух первых педагогов — Тамерлана Тотурбековича Хосроева и Анатолия Абрамовича Левина – за то, что они меня научили правильно вести себя с оркестром, правильно общаться с музыкантами.
А теперь я очень многому учусь у моего педагога Геннадия Николаевича Рождественского, общение с которым воспринимаю как бесценную удачу для себя. Мне повезло и в том, что в театре работают очень разные дирижеры с огромным опытом, ведь наш театр сотрудничает с ведущими дирижерами мира. И это – уникальная школа!
Например, для меня было трудным открытием, что общаться с певцами во время работы над оперным спектаклем оказалось во много раз тяжелей, чем с оркестрантами. Певцы считают, у них — Голос, и никто не должен вмешиваться. С ними нужно быть очень обтекаемым и дипломатичным.
— Слышать каждый инструмент и одновременно — оркестр в целом, улавливать массу нюансов… Эта способность даруется свыше? Или развивается?
— И то, и другое, наверное. В любом случае, мне кажется, этому — при большом желании — научиться можно. Ведь прежде чем выйти к оркестру, вы изучаете партитуру, знаете, где, кто, что и как должен сыграть. Вы переслушаете множество записей. У вас сложится свое ощущение, свой идеал произведения, к которому вы захотите приблизиться вместе с оркестром. И дальше — репетиции. И постоянное сравнение — звучания оркестра и твоего идеала… Кто-то сразу это слышит. Кому-то время нужно…
— Но еще ведь нужно убедить музыкантов в том, что твоя версия идеала должна стать их версией…
— Заставить, убедить людей переосмыслить произведение… Там даже дело не в руках, не в словах и эмоциях. Какое-то иное воздействие происходит.
— У тебя интересные часы — с портретом Моцарта…
— Да. Мы родились в один день. И однажды на день рождения мне эти часы подарил Александр Борисович Тотоонов, тогда возглавлявший Постпредство. Он их привез с родины Моцарта, из Зальцбурга…
— Из чего, по-твоему, складывается дирижерская харизматичность?
— Пока не знаю, не могу понять… Но это точно есть. В этом отношении Валерию Абисаловичу Гергиеву постоянно удивляюсь… Иногда я думаю, что это – не только некий дар, но еще и определенная техника. Тут очень много составляющих, как выясняется. Может, и я лет эдак через 50 узнаю, как это делать.
— Какой ты представляешь себе свою ближайшую перспективу?
— Закончить консерваторию… Театр и то, что я туда попал –настоящий подарок судьбы, которого я должен быть достоин…