Записывать интервью с музыкантом столь высокого уровня – особый случай. Его рассказ о собственном пройденном пути наполнен удивительной энергетикой и силой, мудростью и любовью к музыке.
Сегодня наш герой – Народный артист России, профессор Московской консерватории, солист оркестра Большого Театра, оперно-симфонический дирижер Рафаэль Багдасарян.
— Рафаэль Оганесович, при знакомстве с вашей творческой биографией, первый факт, на который обращаешь внимание – учеба в школе военно-музыкантских воспитанников. Довольно неожиданное начало…
— Мое детство выпало на военные и послевоенные годы. Очень тяжелое время. Многие не вернулись с фронтов. Среди детей было немало беспризорников. К счастью, власти задумались о том, как устроить судьбу этих ребят. По всему Союзу организовали более 20 школ военно-музыкантских воспитанников Советской Армии…
Мы тогда жили в Тбилиси. Я хорошо помню наш дом, где очень дружно жили люди разных национальностей, помню полуподвал, который занимала наша семья. Когда во время войны объявляли воздушную тревогу, все соседи бежали к нам прятаться…
Музыкой я бредил с детства. Песни по радио, духовой оркестр на улице – все это вдохновляло меня! Но о том, чтобы стать профессионалом в этой области, я, конечно, не задумывался. Среди наших соседей была прекрасная интеллигентная семья Бежановых. Они-то и разглядели во мне музыкальные способности. У них дома стоял рояль, к которому я очень тянулся, пытался что-то наигрывать.
Благодаря этим людям, я и оказался учеником Ереванской школы военно-музыкантских воспитанников. Понаблюдав за мной на протяжении некоторого времени, они просто взяли и отвезли меня в это учебное заведение.
— Какие воспоминания остались у вас об этой школе?
— Прежде всего, у нас были прекрасные преподаватели! Они любили нас, детей! Я считаю, что настоящий педагог, прежде всего, должен быть специалистом высокого уровня, должен знать и любить свою профессию, обязан быть терпеливым и с любовью относиться к ученикам. Будучи воспитанником этой школы, я встречался именно с такими учителями. Уже на втором-третьем году обучения я играл солидные произведения.
— По окончании школы вы оказались в числе музыкантов Отдельного показательного оркестра Министерства обороны СССР…
— Правильно. Этот коллектив был и остается главным военным оркестром страны! Сейчас его возглавляет прекрасный дирижёр и композитор, Народный артист России генерал-лейтенант Валерий Халилов.
Возможность работать в Оркестре Министерства обороны была, конечно, бесценна, но мне хотелось идти дальше. Я решил поступать в Гнесинское училище. Почему именно туда? Просто я хорошо помнил, что там учился наш великий композитор Арам Ильич Хачатурян.
О том, что существуют другие музыкальные учебные заведения, я и не задумывался… Пришел, показал, что я умел. Меня, 16-летнего парня, сразу зачислили на 3 курс. Я был очень счастлив, несмотря на то, что на тот момент мне было негде жить. Но сказать об этом в училище я не посмел. А вдруг отчислят?
— Как же вы решали эту проблему?
— На первый взгляд, очень просто: я возвращался в оркестр, где был воспитанником. Ребята через окно затаскивали меня наверх, а рано утром спускали вниз. Я ехал в училище и там, на диванчике, досыпал. Но однажды меня вдруг вызвал к себе директор. Оказалось, что мои ночевки на диване заметила уборщица. Она-то и сообщила администрации: «Что ж у вас солдатик-то в училище спит?»
В итоге мне дали место в одном из бараков за Рижским вокзалом. Там тогда располагались студенческие общежития. В те годы в них жили многие будущие светила отечественной культуры и искусства. Достаточно сказать, что я, например, жил в одном бараке с выдающимся дирижером Владимиром Федосеевым, с прекрасным композитором Микаэлом Таривердиевым. Отличные ребята! Мы великолепно ладили между собой!
— В 1957 году, первым в Московской консерватории, вы освоили французскую систему кларнетов…
— Дело было так. Я поступил в Московскую консерваторию, так как мечтал стать дирижером. Пока я сдавал экзамены, ко мне периодически подходил Александр Георгиевич Семёнов (кларнетист, профессор МГК – ред.) и задавал один и тот же вопрос: «К кому вы хотите пойти учиться?»
Я подумал, что, наверное, Александр Георгиевич хочет, чтобы я учился у него, раз уж он так настойчиво ко мне обращается. Решил, что сначала запишусь к нему, а потом брошу кларнет, так как передо мной стояла другая цель.
Теперь я говорю: какое счастье, что я пошел учиться к Семёнову! Он, вместе с Николаем Павловичем Аносовым (советский дирижер, педагог, отец дирижера Геннадия Рождественского – ред.), однажды говорит мне: «Ты молодой, давай, осваивай французскую систему кларнетов».
Я тогда понятия не имел, что это такое. На складе нашел один инструмент, хорошего качества, с деревянным мундштуком, сделанный по французской системе. За два месяца я его освоил. В Малом зале сыграл Первый концерт Вебера. Мои коллеги, московские кларнетисты собрались, обсуждали мое новаторство…
— Французская система, или система Бёма, и немецкая система – в чем разница?
— Считается, что кларнет изначально был создан в начале 18 века. Самые первые инструменты отличались от тех, что в 19 столетии сконструировал немецкий флейтист Теобальд Бём. Его систему на родине в Германии не оценили, и мастер отправился в Париж, чтобы предложить свое нововведение там.
Во Франции Бёма ждал успех. Вскоре было налажено производство кларнета его конструкции. Изначально я играл на «немцах». Мне нравится их сочный, богатый, «гранатовый» тембр. «Французы» хороши своей блестящей, легкой, воздушной техникой. Такая разница связана с механикой. Бём на своих инструментах ее облегчил.
— Будучи студентом Московской консерватории, вы застали великих корифеев русской исполнительской школы…
— Да, к счастью, я учился в МГК в то время, когда здесь были величайшие профессора: Давид Ойстрах, Леонид Коган, я застал даже основоположника ЦМШ Александра Борисовича Гольденвейзера. На всю жизнь запомнил один момент: я поступил в консерваторию в 1957 году.
Однажды, стою, жду лифт, и вдруг откуда-то из коридора выходит Александр Борисович. Я предложил ему поехать вместо меня, но он махнул рукой и пошел наверх пешком. Выяснилось, что знаменитый пианист никогда не пользовался лифтом приниципально…
Вообще, мы, тогдашние студенты, относились к своим профессорам как к родителям. Мы смотрели на них как на богов! И это восхищение нам очень помогало. Благодаря такому чувству мы делали большие успехи в учебе и творчестве. Они являлись настоящими ориентирами для нас!
— Известно, что вы дружили с Мстиславом Ростроповичем…
— Да, это был удивительный музыкант и человек! В нем жила поразительная энергия созидания! Мы вместе с ним музицировали, он бывал у меня дома.
Как-то мы приехали к нему на дачу. Мстислав Леопольдович открыл ворота, я зашел во двор. В глубине увидел небольшой флигель. В дверном проеме можно было заметить человека. Я спросил: «Слава, а кто там у тебя во флигеле?» «Мой истопник, – ответил Ростропович, – лауреат Нобелевской премии…» Это был Александр Солженицын. Начиная с 1969 года, Ростропович и его семья поддерживали Александра Исаевича, разрешив ему жить на своей даче под Москвой.
Вообще, я считаю, мне очень повезло: я дружил со многими выдающимися музыкантами: Арамом Хачатуряном, Альфредом Шнитке, Тихоном Хренниковым, дружу с Родионом Щедриным. Все они – добрые и интеллигентные, простые и естественные люди. А ведь это так важно! Вольтер не зря сказал: «Чрезмерная важность – маска посредственности».
— Мастера посвящали вам свои сочинения. Наверное, это особое чувство – играть музыку, написанную специально для тебя?
— Отвечу так: когда я только стал студентом консерватории, ко мне подходили многие композиторы, приносили свои сочинения, предлагали мне их сыграть. Были моменты, когда глядя на ноты, я думал: «Ну что в этом произведении особенного? Как это можно играть?»
Однажды, находясь в своих сомнениях по поводу очередной композиции, я обратился к профессору Александру Владимировичу Володину, который сказал мне буквально следующее: «Голубчик, перед вашими глазами – ноты, сочинение, из которого вы должны сделать конфетку».
Со временем я пришел к такому алгоритму работы: сначала настоящий музыкант должен вникнуть в суть сочинения, железно придерживаться его текста. Когда этот этап будет преодолен, необходимо включить фантазию и играть так, как будто эту композицию написал ты сам.
— В августе вы примете участие в работе Первой летней творческой школы ЦМШ. Почему вы согласились на это предложение?
— Я уверен: Центральная музыкальная школа – это кимберлитовая творческая трубка музыкального искусства. Своим влиянием она обогатила, без преувеличения, весь мир!
Среди выпускников этой легендарной школы – выдающиеся исполнители, дирижеры, композиторы, например, мои коллеги: Заслуженный артист России Александр Голышев и Евгений Петров, совместно с которыми здесь, в консерватории, я работаю уже долгие годы.
Был очень рад узнать о назначении директором ЦМШ Валерия Владимировича Пясецкого. Я знаю его очень давно, это – прекрасный ансамблист, солист и выдающийся педагог. Доказательство тому – его ученик, пианист №1 в мире Денис Мацуев.
Я восхищаюсь ощущением музыки, каким обладает Пясецкий. И я знаю, как кропотливо он работает со своими студентами, стараясь раскрыть потенциал каждого. Мне бы хотелось сказать одну, очень важную вещь: в образовании очень нужен индивидуальный подход, ведь все ученики, студенты – разные, и у каждого необходимо найти его сильные стороны, чтобы привести к нужному результату. Справиться с такой задачей можно лишь в том случае, если педагог с каждым занимается индивидуально, беря во внимание все особенности подопечного!
Я очень рад тому, что в Центральной музыкальной школе продолжают работать наследники наших выдающихся музыкантов. Чем больше школа будет раскрывать и воспитывать ярких творческих личностей, тем больше надежды на то, что на земле будет мир! Ведь музыка во все времена несла людям объединение, гармонию и красоту.
Наше досье
Заслуженный артист Армении (1979);
Заслуженный артист РФ (1997);
Президент клуба кларнетистов г. Москвы (с 2000 г.);
Народный артист России (2003);
Награжден Орденом «Знак Почёта» (1976);
Лауреат Московского молодежного фестиваля (1957);
Лауреат Всесоюзных конкурсов исполнителей на оркестровых инструментах (1957, 1963).
С 1963 г. педагог по классу кларнета в Музыкальном училище при Московской консерватории, а с 1985 г. педагог кафедры духовых и ударных инструментов Московской консерватории. Многие его ученики – лауреаты Российских и Международных конкурсов – работают в лучших симфонических и оперных оркестрах Москвы, городов России и других стран мира.
Член жюри Всероссийских и Международных конкурсов в Москве, Санкт-Петербурге, Волгограде, Техасском университете (США), Оденсе (Дания, Международный конкурс имени Карла Нильсена).
Ведет мастер-классы в Москве, Волгограде, Братске, Ереване, Уфе, Филадельфии, Лос-Анджелесе, в городах Южной Кореи и других стран.
Является автором виртуозных транскрипций для кларнета, а также методических разработок по технике игры на кларнете.