Дирижера Евгения Хилькевича саратовской публике представлять не надо.
Много лет он проработал в Саратовском театре оперы и балета и по сей день продолжает приезжать в наш город – например, чтобы продирижировать гала-концертом Конкурса конкурсов вокалистов на Собиновском фестивале.
Такой возможностью нельзя было не воспользоваться, тем более что маэстро есть что рассказать о музыкальной жизни и России, и Европы…
– Евгений Борисович, вы ведь не сразу стали дирижером, верно? Как сложился ваш путь в музыку?
– Родился я в Вологде. В 9 лет родители отдали меня учиться игре на скрипке. Как и все ученики, сначала я ленился, но на последних курсах училища все-таки взялся за ум и поступил в Горьковскую консерваторию.
Поскольку в 1960-е годы Горьковская консерватория была фактически филиалом Московской, то преподавала там в основном столичная профессура. Я очень благодарен своим учителям – Матвею Рувимовичу Дрейеру, Г. Г. Васильеву, Сергею Яковлевичу Мадатову, бывшему концертмейстеру оркестра Кондрашина – с ними было невероятно интересно.
После окончания консерватории я некоторое время был солистом филармонии, преподавал в институте и училище. Но судьба сложилась так, что я вынужден был встать за дирижерский пульт студенческого оркестра. Затем в филармонии организовали камерный оркестр…
В общем, параллельно с игрой на скрипке стал заниматься любительским дирижированием. При этом быть дирижером не собирался, планировал свою творческую жизнь связать все-таки со скрипкой и готовился к поступлению в аспирантуру.
Но в то время это была страшная проблема: тогда аспирантура существовала только в Москве, Ленинграде и… по-моему, больше нигде. Ждали, что министерство культуры вот-вот позволит Горьковской консерватории открыть аспирантуру, и я был одним из первых кандидатов.
Но потом я приехал к родственникам в Ленинград и решил показаться знаменитому педагогу Илье Мусину – создателю ленинградской дирижерской школы, учителю Гергиева и Темирканова. Он сказал: «Вам нужно обязательно учиться» и стал мне помогать.
Я начал готовиться. Это было трудно, поскольку там были очень жесткие требования, пришлось все забросить и заниматься теоретическими дисциплинами. И вот с 1974 года у меня началась серьезная дирижерская работа.
Мне очень повезло – я выдержал конкурс в Свердловский театр. В то время это был театр очень высокого уровня, главным дирижером там был Евгений Колобов, чьим именем сегодня назван театр в Москве. Проработал я там недолго – вынужден был уехать по семейным обстоятельствам – но это было становление меня как дирижера.
– А как вы попали в Саратов?
– Впервые я появился здесь как стажер в 1976 году. А в 1981 году приехал окончательно – и с тех пор вся моя жизнь связана с этим городом, с саратовской культурой. Здесь, после нескольких лет работы в театре и гастролей с другими коллективами, я почувствовал, что стал профессионалом. И много лет совмещал работу в Саратовском оперном театре и гастроли в качестве приглашенного дирижера и даже постановщика спектаклей – всего у меня около 50 постановок.
У меня всегда было очень много друзей, и недостатка в концертах я не испытывал. География моих гастролей – от Приморья до Балтики и от Балтийского моря до юга Сицилии. Я умудрился разными видами транспорта проехать от Приморья до Питера – в России я знаю каждый километр! Много ездил и по Европе.
Но только театральным репертуаром я не ограничивался. Я всегда интересовался музыкой, у меня до сих пор очень большая фонотека, в том числе и на виниловых пластинках. Ведь одно дело, когда ты слушаешь цифровую запись, и совсем другое дело – винил.
Кроме того, несмотря на доступность интернета, там до сих пор невозможно найти очень многих записей, особенно старых мастеров. Там есть далеко не все. Но сейчас наконец-то купили в Москве хорошие проигрыватели и мне, и сыну (который тоже покупает пластинки), можно спокойно сесть и послушать.
Все эти годы фонотека помогала мне поддерживать мой громадный интерес к музыке – в работе же всего не охватишь. Хочется, конечно, познать все, но это невозможно.
С Саратовским театром я расстался не по своей воле – можно сказать, жизнь заставила. Я подписал контракт в Якутске. Это было довольно опасно – у меня проблемы с сердцем – но тем не менее я рискнул.
Наверное, это был самый яркий период – я был главным дирижером и очень свободным человеком, в первую очередь с финансовой стороны. Я ставил очень много спектаклей, приглашал солистов из Москвы, Питера, из-за границы, организовал массу фестивалей. По окончании контракта решил его не продлевать, но продолжал работать по разовым контрактам – выезжал в различные города почти каждый месяц.
Затем по социальной программе я поехал в Германию. Я думал, что смогу там как-то обосноваться… Но спустя некоторое время возобновились проблемы со здоровьем, и, в конце концов, мне сказали: «Если прямо сейчас не сделать операцию, вы умрете». А после операции вопрос о работе в Германии отпал сам собой.
Но меня настолько тянуло к своей специальности! Я объездил всю Германию, почти всю Европу, хотелось изучить, «как у них?». И я три-четыре раза в месяц посещал Гамбургскую оперу и, по возможности, какие-то концерты. Ездил в оперные театры в Вену, Мюнхен, Берлин, Ганновер, Рим, в Данию… Интересно было сравнивать. Уровень везде очень высокий. В Европе серьезно поддерживают культуру.
– Расскажите, что больше всего впечатлило? Как удалось так много увидеть, ведь это, наверное, стоит дороже, чем в России?
– Конечно, это финансовые затраты. Ну хорошо, один раз тебя провели друзья, второй, но все время же не будешь из них тянуть… Тем не менее, приспособиться можно.
После операции меня направили на реабилитацию – что-то вроде нашего санатория. И после окончания курса лечения социальный работник мне говорит: «Для инвалидности у вас не хватает несколько баллов. Но вы можете взять такую программу – в течение нескольких месяцев посещение музеев и театров. Это входит в программу реабилитации».
Более того, если сейчас, допустим, в Москве или Питере дешевые билеты на хорошие концерты – большая редкость (а минимум две тысячи за билет для пенсионера – довольно серьезная сумма), то в Германии на оперные спектакли и отдельные концерты предусмотрены билеты от четырех евро.
Конечно, это места буквально под потолком и практически ничего не видишь, только слышишь, но в его стоимость уже входит проезд до концертного зала! А проезд там дорогой, мне пришлось бы отдать 9 евро туда и столько же обратно. А потом я уже научился: знал, что в первом ряду несколько мест – служебные, и если после второго звонка они свободны, то можно идти туда.
А, например, в Вене есть такой порядок: там, где у нас находится так называемая «царская ложа», у них стоячие места, человек на сто. Билет туда стоит три евро. И за два часа до каждого спектакля туда запускают всех желающих (в основном, кстати, это молодежь), и только после этого начинают продавать обычные входные билеты.
Два евро стоит билет на самый верхний ярус. Но если у тебя такой билет, в партер тебя уже не пустят – строго на свое место. А вот итальянцы, если есть свободные места, разрешают садиться туда. То есть такая вот социальная поддержка есть.
В общем, благодаря этому психологически я не отключился от своей специальности. Кроме этого, я посмотрел, как работает студенческий оркестр в консерваториях в Ганновере, в Гамбурге, в Вене – они играют серьезные программы, во время подготовки концертных программ репетируют с утра до вечера!
И что важно: у нас сейчас музыкальные предметы в школе как-то заброшены, не осталось ни пения, ни хора, ни музыки… А там – с первого до третьего класса обязательные уроки музыки дважды в неделю. Кто-то играет на трубе, кто-то на гитаре или барабане, всем классом разучивают какие-то песни…
Таким образом их приучают к музыке, и считается, что это – дело почетное. Если говоришь, что ты музыкант, тебя сразу уважают – знают, что это серьезный труд. И в оперные театры или на концерты ходят даже те, кто в музыке ничего не понимает, потому что слушать музыку – это признак хорошего тона.
Это их менталитет, уровень жизни. И залы всегда переполнены. Они придумывают какие-то проекты – например, год Вагнера, когда в течение сезона по два-три раза играется его оперный репертуар, или год Малера, когда собрали огромный тысячный коллектив: 6 хоров, три оркестра… На таких проектах бывает и по несколько тысяч зрителей. На это они денег не жалеют.
В общем, жизнь в Германии (а я прожил там 8 лет) меня с одной стороны несколько тяготила, ведь семья была здесь, а с другой – я очень много увидел. Фактически это была новая стажировка, вторая учеба.
Долгое время после операции у меня сохранялся страх перед дирижированием. Но я сумел его перебороть и поехал на концерт в Волгоград – попробовать. Концерт прошел хорошо, и это явилось поводом для того, чтобы со мной заключила контракт Саратовская филармония. Начал я работать еще наездами из Германии, а потом окончательно вернулся в Россию.
– Музыканты часто рассказывают, как их обогащает работа с хорошими дирижерами. А что дала вам работа с музыкантами, с которыми доводилось сотрудничать?
– Прежде всего радость. Потому что работа с хорошими музыкантами – это быстрое воплощение того, что ты задумал. А бывает, что получается еще лучше! Я уже не говорю о том, что с ними очень легко работать – и солисты, и я чувствуем себя очень комфортно.
– Вы говорили о том, на каком высоком уровне находится культура в Европе – классическое искусство востребовано, имеет широкую популярность. А у нас наблюдаются какие-то подвижки в эту сторону?
– В Москве на симфонических концертах залы заполнены. Что нужно, чтобы так было и в провинции? Во-первых, большие средства на рекламу. Ведь на концерты «раскрученных» солистов, таких, как, например, Денис Мацуев, слушатели ходят всегда! В филармонии также ходят на определенных солистов, которых знают. На Собиновский фестиваль тоже идет зритель, потому что это уже бренд. Нужна и соцподдержка…
– Евгений Борисович, наверняка в вашей жизни были встречи со многими интересными людьми. Какая из встреч запомнилась больше всего?
– Да, мне посчастливилось общаться со многими выдающимися творческими личностями. Прежде всего это, конечно, те люди, с которыми я работал, ставил спектакли. Кроме того, я был свидетелем Первого Российского фестиваля искусств «Современная музыка» в Нижнем Новгороде в 1962 году, где среди прочих выступал с концертом Ван Клиберн. Побывал на концерте и пресс-конференции Шостаковича…
Как-то встречался с Ростроповичем – ездили с ним к Шульгину, члену Временного правительства, который принимал отречение Николая Второго. Он сидел во Владимирском централе, потом был сослан в город Гороховец, затем во Владимир, где продолжал оставаться под надзором. Я был у него дома и потом еще с ним общался – это был очень интересный человек.
Совсем недавно по каналу «Культура» показали фильм о Шульгине – «Перед судом истории». И что поражает – насколько у него грамотная речь! Причем говорит он о событиях столетней давности, а слова те же, что и сейчас – «дума», «демократия»… Жаль, у меня нет литературного таланта описать нашу встречу.