20 августа театр открывает 25-й сезон фирменным спектаклем «Евгений Онегин», который поставил основатель коллектива Евгений Колобов два десятилетия назад.
Но сей факт только иллюзия благополучия. После того как осенью 2012 года директорское кресло занял пианист и успешный менеджер (организатор востребованного в провинции гастрольного проекта «Тенора XXI века») Дмитрий Сибирцев, труппа живет в обстановке ожесточенной закулисной борьбы.
Ее подоплека — скандальное противостояние сторонников сегодняшнего и бывшего руководства — вдовы знаменитого дирижера Натальи Попович. Суды, подметные письма и дискуссии в соцсетях, кажется, занимают куда больше, чем художественный процесс.
— Дмитрий, в середине лета вы отметили тысячу дней на директорском посту. Вам нравятся круглые даты или для вас этот срок означает что-то важное?
— Я не думал, что мое директорство окажется таким долгим, что мне будет это по-настоящему интересно и нужно, а время так быстро пролетит. Потому что со второго дня моей работы в театре мне кто-нибудь обязательно говорил, что этот день будет последним. За время работы в театре чего только я о себе не услышал. Оказывается, я открыл молочную ферму. Один артист хора подал на меня в суд, заявив, что я — глава одной политической партии, поэтому под угрозой увольнения заставляю сотрудников в нее вступать.
Некоторые из солистов говорят, что я не оправдал их надежд, разочаровал их. И все потому, что раньше мы вместе обедали где-нибудь в Дюссельдорфе, и они думали, что после моего назначения — у них все будет хорошо. А вышло иначе: кто справляется — тот поет, кто не справляется — на сцену не выходит. Вот и пишут кляузы люди.
Или темной ночью бьют жену директора в подъезде. А именно так и случилось весной. Пытаешься на все это реагировать философски или с улыбкой, но все это очень мешает работать. Я всегда вспоминаю Булгакова: «Грозился повесить председателя домкома товарища Швондера, из чего видно, что хранит огнестрельное оружие».
— Какова бы ни была природа конфликта, откуда столько злобы и агрессии у творческих людей?
— За последние годы в театре сложилась очень вольная, я бы даже сказал, разнузданная и безнаказанная атмосфера, в которой профессионально работать невозможно. Я убежден, кумовство, процветавшее в коллективе, не имеет ничего общего со стремлением сохранить традиции выдающегося дирижера, каким был Евгений Колобов. «Новая Опера» всегда была и остается государственной, а не частной.
Имя Евгения Владимировича Колобова уже увековечено в названии театра. При этом хочу подчеркнуть, что профессионализм Натальи Григорьевны Попович как хормейстера неоспорим. Но она работает в театре в том режиме, какой сама считает нужным. Вот на два месяца взяла отпуск за свой счет.
— Но нельзя не признать, что вы жестко реализуете свою кадровую политику.
— Потому что я занимаюсь развитием театра. И оно заключается не только в побелке стен, но и в поиске новых художественных решений. Я имею музыкальное образование и опыт работы с певцами в самых разных театрах страны, поэтому разбираюсь в том, что происходит на сцене, и вижу, кто и как работает.
«Новая Опера» была семейным театром. Но семейственность не художественный критерий. Необходимо либо поддерживать политику руководства театра — работать в команде, либо быть свободным художником. И в театре будут продолжаться структурные реформы: режиссерское управление возьмет на себя заведующий оперной труппой, у которого есть не только вокальное, но и режиссерское образование.
У нас не будет ситуаций, которые раньше будоражили театр, когда человек, не увидев свою фамилию в составе, начинает подозревать руководство в дружеских или прочих связях с другими артистами.
— В «Новой Опере» много солистов, работающих в театре с момента основания. Как решается вопрос смены поколений?
— Придя в театр, я встретил много прекрасных певцов, которые поддерживают фирменный уровень театра. Многие певцы давно работают, и, естественно, происходят процессы, не позволяющие им находиться сегодня в подобающей вокальной форме. И они стоят перед выбором: либо они уходят на партии второго-третьего положения или ищут себя в других сферах жизни.
Люди должны понимать, что нет в жизни ничего, что происходит по абсолютно независящим от них причинам. И как я ни стараюсь смягчить эту ситуацию, не удается избежать болезненного процесса расставания, потому что театру нужны новые голоса и лица. И в этом году труппу пополнят прекрасная сопрано Ирина Боженко из Екатеринбурга, уже известный в Европе тенор Сергей Романовский, который возвращается в театр, и контратенор из Германии Артем Крутько.
— Что вы считаете главным из сделанного за время вашего руководства?
— Театр заметно расширил репертуар. У нас состоялась первая в истории московская премьера «Тристана и Изольды» Вагнера. Театр стал выезжать на зарубежные гастроли — не на задворки! Мы попали в топ нескольких европейских оперных премий, получили множество хороших отзывов и «Золотую маску» за спектакль «Dido».
Кроме того, в этом году я получил огромное количество звонков от руководителей многих московских оркестров, которые спрашивали, куда мы лезем, и говорили, что им не нужен лишний оркестр на концертном поле. Но мы же не виноваты, что наш оркестр стали приглашать выступать со звездами, приезжающими в Москву!
Считается, что у нас высокие зарплаты, но мне кажется, что не очень. Я хочу, чтобы мы могли зарабатывать так, чтобы премировать артистов. Работа у них действительно тяжелая, и она меряется не количеством часов, а художественными достижениями.
— Какова будет судьба авторских спектаклей Евгения Колобова? Для части коллектива — это крайне принципиальный вопрос, чтобы они «вечно» были в репертуаре театра.
— Все эти спектакли очень разные по своему состоянию. По-моему, огромное количество того, что существует, могло выходить из-под рук только самого Колобова. Тогда это все было актуально. Сейчас это выглядит для публики довольно странно. Колобов имел право делать все, что угодно. Это был его авторский театр. Но сегодня реальность такова, что останется только то, что можно принимать в исполнении и в интерпретации других людей.
Спектакль «Руслан и Людмила», на мой взгляд, исчез из репертуара, потому что он просто устарел и пришел в состояние, в котором его стыдно показывать. То же самое произошло и с «Иолантой». А «Травиата» и «Евгений Онегин» очень крепко сделанные постановки, они продолжают оставаться в афише, будучи востребованными публикой.
— По какому принципу вы формировали афишу на предстоящий, юбилейный сезон?
— Следующий сезон юбилейный для театра вдвойне. Это не только 25 лет «Новой Опере», но мы также будем отмечать 70-летие Евгения Владимировича Колобова. На мой взгляд, создание нашего театра и «Геликона», отмечавшего четверть века в прошлом сезоне, украсило московскую афишу, позволило публике расширить свой выбор, а не ходить по одному-единственному маршруту: Театральная площадь — Большая Дмитровка.
И основная задача, чтобы репертуар театра был интересен, разнообразен, но рассчитан на возможности прежде всего наших солистов, а не приглашенных. Наши технические возможности — это 185 вечеров на основной сцене и около 40 — в фойе, так как мы должны закладывать время еще и на репетиционный период.
А не все премьеры бывают инициированы театром. Что-то мы делаем по заказу нашего начальника — департамента культуры города Москвы. Как это, например, было со «Школой жен» Владимира Мартынова. Кстати, 2017 год — это столетие Юрия Петровича Любимова, и, думаю, мы обязательно вернемся к данному спектаклю.
А первая наша премьера сезона — «Саломея» Рихарда Штрауса. Надеюсь, она станет событием. Музыкальное руководство спектаклем взял на себя главный дирижер театра Ян Латам-Кениг, а постановку мы доверили молодым, но уже показавшим себя режиссеру Екатерине Одеговой и художнику Этели Иошпе.
В декабре вместо обещанной «Манон Леско» Пуччини пойдет его же более шлягерная «Богема» — она лучше ложится на голоса солистов театра. Спектакль сделают дирижер Фабио Мастранджело, выпустивший в прошлом году у нас «Ромео и Джульетту» Гуно, в тандеме с режиссером Георгием Исаакяном. И с этим спектаклем нас ждут на гастролях в Ирландии.
Ближе к концу сезона надеемся совершить то, чего не сделал Большой театр: поставить старую оперу, а именно «Пиковую даму» в традиционном стиле. Это не проще, чем сделать авангардную постановку. Эта задача возложена на опытных дирижера Юрия Симонова и режиссера Вадима Милкова.
Что касается нашего фирменного «Крещенского фестиваля» — это будет программа «Диалоги и двойники». Речь об операх, написанных на один и тот же сюжет. Откроем его премьерой «Макбета» Верди. Но это уже планы на 2017 год. И если кто-то скажет, что я вдруг покидаю «Новую Оперу» по собственному желанию, это неправда!
— Сколько лет вам нужно, чтобы «Новая Опера» стала такой, какой вы ее хотите видеть?
— Я ничего не загадываю и никуда не тороплюсь. Для достижения искомого результата должно пройти ощутимое количество времени. Но я совершенно не волнуюсь насчет того, есть у меня это время или нет. Если нет, это не мое решение. Если да, то гарантирую, инерции и безразличия с моей стороны не дождетесь.
Я искренне хочу любить этот театр. Но до сих пор, иногда извне, а иногда внутри театра, все делается для того, чтобы я работал без любви, формально отбывая номер. Но так не умею и не хочу жить.
Мария Бабалова, “Новая газета”