16 ноября 2016 в Концертном зале имени Чайковского в восьмой раз открылся международный виолончельный фестиваль VivaCello. Его художественный руководитель – Борис Андрианов, один из лучших российских виолончелистов своего поколения.
Среди участников фестиваля – виолончелисты Торлейф Тедеен, Николас Альтштедт, Джованни Соллима, Клаудио Бохоркес и другие.
Особым событием обещает стать концерт 20 ноября, посвященный 70-летию знаменитого виолончелиста Давида Герингаса; в дуэте с пианистом Филиппом Копачевским он представит все виолончельные сонаты Бетховена.
А двумя днями раньше, 18 ноября в полдень, в учебном корпусе Малого зала консерватории состоится бесплатный мастер-класс Давида Герингаса.
О том, что происходит сегодня с конкурсами и виолончельным репертуаром, о своем дирижерском опыте и о многом другом маэстро рассказал Илье Овчинникову.
— Рад вновь приветствовать вас на фестивале VivaCello, на котором вы исполните все виолончельные сонаты Бетховена. Три года назад вы уже выступали на закрытии фестиваля с «Вариациями на тему рококо» Чайковского. При вашем широком репертуаре не было ли у вас желания сыграть что-нибудь более редкое?
— (Смеется.) «Вариации на тему рококо» – это был специальный заказ фестиваля, и я был дико счастлив! Не собирался их больше играть, думал, у меня никогда уже не будет хорошо получаться. И сейчас опять их довольно часто исполняю.
Сонаты Бетховена – это специальный проект: я уже два раза записал целиком всего виолончельного Бетховена, кроме того, я отредактировал виолончельные партии сочинений Бетховена для издательства Henle и очень рад представить свою версию пяти сонат Бетховена московским слушателям. Тем более что в год моего 70-летия мы часто с моим постоянным партнером Ианом Фонтейном играем эту программу в разных странах.
Бетховен писал цикл сонат для виолончели всю жизнь, с молодого до пожилого возраста. Поэтому я люблю их играть целиком, чтобы публика могла представить его творчество в развитии. Это не то чтобы подвиг, но очень масштабная программа, дающая возможность как бы прожить жизнь замечательного композитора в одном концерте.
— Насколько необычен фестиваль VivaCello, много ли в мире виолончельных фестивалей?
Много, но происходят они везде по-разному. Многое зависит от устроителей, от тех, кто это придумал. Например, Виолончельный фестиваль имени Пятигорского в Лос-Анджелесе имеет совсем другой формат, в нем участвуют и Университет Южной Калифорнии, и Филармонический оркестр Лос-Анджелеса, и приезжают со всего мира виолончелисты с мастер-классами, очень много всего происходит.
Тот же устроитель, Ральф Киршбаум, проводил виолончельный фестиваль в Манчестере, но более камерного характера. Или например, виолончельная академия в Кронберге – это что-то совсем иное…
В Москве открывается фестиваль виолончельной музыки Vivacello
Есть и другие виолончельные фестивали; главное – то, что они происходят, что можно услышать очень разный репертуар, что приезжают интересные виолончелисты: а когда ещё в Москве можно услышать четырех молодых замечательных виолончелистов в одном концерте, как не на открытии VivaCello? Да еще с мировой премьерой, это очень здорово!
Виолончелисты любят общаться, слушать друг друга, так что я с удовольствием принимаю участие в фестивале. Тем более в этом году он стал буквально собранием моих учеников. Это приятно.
— О репертуаре у нас был интересный разговор с вашим коллегой Иваном Монигетти:
“Первый виолончельный концерт Шостаковича и Симфония-концерт Прокофьева перевернули представления о возможностях виолончели,
– говорил он.
– Это было время невероятных открытий; позже появились Второй концерт Шостаковича, концерты Лютославского, Бориса Чайковского, Ростропович стал инициатором этого процесса. Однако новый репертуар, который двигал бы дальше исполнительское искусство, не появился. А если и появился, то речь о работах “детей” Шостаковича, хотя должно бы уже настать время его “внуков”.
Согласны ли вы с таким мнением?
— Да, я бы согласился. То время, когда создавался репертуар для Мстислава Леопольдовича Ростроповича, – невероятная веха композиторского творчества для нашего инструмента, превзойти её очень трудно.
Всё в мире развивается волнами, появляются и другие достойные произведения, например, Первый концерт Васкса, Concerto in DO Анатолиуса Шендероваса и Discorsi Витаутаса Лаурушаса, написанные для меня, или концерт Лепо Сумеры, который мало играется и, может быть, еще найдет своих исполнителей.
Вопрос в том, как быстро входит произведение в концертный репертуар виолончелистов. Одни сочинения сразу все начинают играть, а другие только через десятилетия становятся популярными.
— Какие еще произведения создавались специально для вас?
— Я играл премьеру концерта Губайдулиной «И: Празднество в разгаре» и премьеру Второго виолончельного концерта Кшенека; Нед Рорем, Эркки-Свен Тююр для меня написали концерты, всего не перечислить.
В 2012 году, например, у меня было целых три премьеры: виолончельные концерты Саши Раскатова, Сильвии Коласанти и In Memoriam литовского композитора Арвидаса Мальциса – очень интересный концерт, посвященный Ростроповичу. Там есть несколько цитат, напоминающих и о Лютославском, и о Пендерецком, и о Шнитке, а в каденции я чуть-чуть добавил от Прокофьева и от Шостаковича.
Посвящений много, но музыки, адекватной Симфонии-концерту Прокофьева, концертам Шостаковича, Лютославского, Дютийе, не скоро найдется. Это вершина виолончельного репертуара.
— Как вообще вы в таком количестве стали играть новые произведения? Многим вполне хватает традиционного репертуара.
— Я всегда играл много современной музыки, я впитал это у своего учителя и с удовольствием всегда дружил и сотрудничал с композиторами, они для меня источник мудрости и музыкальной правды.
— Что еще вы впитали у Ростроповича, что было самым главным в учебе у него?
— Он дал мне всё! Он показал мне все пути в музыке, за что я ему бесконечно благодарен. Он мне показал, что такое быть настоящим артистом, что такое идти по пути исполнителя и педагога, и я всегда пытался следовать его примеру. Сейчас, когда я дирижирую, всегда вспоминаю, как присутствовал при начале его дирижерской карьеры. И играл под его управлением. Он для меня всегда был музыкальным отцом.
— Как вы занялись дирижированием?
— Я дирижировал всегда, но потом решил, что надо научиться. И пошел к Юозасу Домаркасу в Литовскую академию учиться…
Меня всегда интересовало найти для себя больший аппарат, чем одна только виолончель. Я делаю это с большим удовольствием, а когда меня пригласили быть главным приглашенным дирижером Симфонического оркестра Кюсю в Японии, я понял, что, не учась, приглашения не смогу принять.
Первая опера, которой мне пришлось дирижировать, «Евгений Онегин», стояла у меня перед глазами с тех пор, как Ростропович дирижировал её в Большом театре, так что и тут я опять шел по его стопам.
— Делаете ли вы новые записи?
— Скоро выходят записи всех трио Шуберта, тройного концерта Бетховена, и еще двух дисков я очень жду: это диск с польской музыкой, где будут Шимановский и Вайнберг, и новый проект с вариациями американских композиторов на тему «Гольдберг-вариаций» Баха.
Только что вышел двойной альбом Sound of Lithuania, над которым я долго работал и сам его продюсировал: литовская музыка ХХ столетия до 1980 года, начиная с Чюрлениса. Записывался диск в Вильнюсе с разными пианистами, потомками композиторов.
А к моему 70-летию фирмы, с которыми я работал, выпустили антологии – одна называется Celebrating David Geringas с фрагментами записей разных лет, другая – Romantic Cello, на которой наши с Татьяной, моей женой, записи: Шуман, Брамс, Рихард Штраус, Шуберт. Очень люблю эту пластинку потому, что наш дуэт больше услышать невозможно, Татьяна уже некоторое время не играет. А на этой пластинке собраны наши лучшие записи.
— Между тем, много лет ваши коллеги говорят о том, как трудно издавать новые диски, хотя и продолжают их выпускать. Как это удается вам?
— Я все время записываюсь и, слава Богу, меня записывают. (Смеется.) Видимо, скоро состоится запись Двойного концерта Брамса. А не так давно мои записи Шуберта и Бетховена выпустила венская фирма Gramola, они сами очень этого хотели; дальше мы запишем все трио Дворжака и Сметаны.
Лет 7-8 назад я у них как-то записывал с молодыми музыкантами Квинтет Шуберта, и мы получили много международных премий, был большой успех. C тех пор мы сотрудничаем постоянно.
— Вы упомянули виолончельные концерты Кшенека – их, кроме вас, вообще никто не записывал. В вашей дискографии есть и другие премьеры, например, Терцет Щедрина, Партита Васкса, Квинтет для струнных Браунфельса – что из подобных открытий вам особенно дорого?
— Квинтет Браунфельса, потому что я очень люблю его внука – архитектора Штефана Браунфельса, который много сделал для того, чтобы его деда помнили.
Сейчас весь мир опять знает его оперы и симфонические произведения, а этот квинтет – замечательное произведение. Мы его играли и раньше, внук композитора считал наше исполнение очень удачным, и мы его решили записать. И я очень горжусь тем, что организовал эту запись.
Борис Андрианов: «Кому нужна музыка, которая пишется в стол?»
— Вы часто входите в жюри различных конкурсов, в том числе Конкурса имени Чайковского в 2015, 2011, 2007 и 2002 годов. Для вас последние конкурсы чем-либо отличались друг от друга?
— Сравнивать их – все равно что определять, есть первая премия на конкурсе или нет. Это бессмысленно, каждый конкурс – временное явление, отражающее результат сегодняшнего дня. Премию получает тот, кто сегодня оказался впереди, но на следующий же день это может выглядеть совершенно по-другому. Это не статус-кво и не клеймо, это окно в большую жизнь, и как жизнь артиста повернется – зависит от таланта, от работы, от везения.
Давид Герингас: “Чувствуется, что играет более взрослое поколение”
Мне кажется, чем лучше артист подкован, тем больше шансов выжить, и это не зависит от того, какую премию он получил вчера или получит завтра. Зависит больше всего от работы.
— Насколько конкурсы сегодня сохранили значение? Верно ли, что оно тем меньше, чем их больше?
— Можно говорить это сколько угодно. Но для молодых людей это один из самых замечательных способов себя показать и других послушать. Без конкурсов трудно пробиться и вообще понять свой путь в искусстве. Конкурс дает очень большую закалку, большую уверенность в себе, подготовка к конкурсу очень повышает профессиональный уровень; есть много плюсов в существовании конкурсов, поэтому они проводятся до сих пор.
Когда я преподавал, мои ученики обычно решали сами, участвовать ли в конкурсах: молодые люди всегда ищут свои пути, и если кому-то нужно было готовиться к конкурсу, я с удовольствием помогал. Но я не преподаю с 2009 года – теперь, в своём возрасте, я могу себе позволить делать то, что мне нравится. Иногда дирижирую, иногда играю. Иногда даю мастер-классы, иногда уезжаю в Италию отдыхать. А сейчас готовлюсь приехать в Москву на VivaCello.
Беседовал Илья Овчинников