21 января 2018 года в современном пространстве музыкального лофта частной филармонии “Триумф” в Перми состоялся концерт ансамбля старинной музыки “Barocco a la prima” “Имя музыки”.
Пермский ансамбль “Barocco a la prima” – коллектив музыкантов-единомышленников, объединенных интересом к исполнению барочной, ренессансной и еще более ранней, средневековой музыки.
В постоянном составе ансамбля участвуют Дилявер Менаметов (виолон, саз), Юлия Гайколова (барочная скрипка, фидель, гудок), Ирина Пыжьянова (леверсная арфа, колесная лира, гусли, вокал), Всеволод Гуляев (блокфлейта), Андрей Михайлов (всё многообразие группы перкуссии).
Любовь к старинной музыке, как признаются музыканты, требует большой отдачи не только творческой, но и финансовой: заказывать искусным мастерам копии старинных уникальных инструментов по музейным и архивным чертежам – удовольствие затратное, поэтому увлечение старинной музыкой в нашей стране требует посвящения и призвания.
Для исполнения программы “Имя музыки” участники ансамбля пригласили своих давних друзей – солистку Пермского театра оперы и балета им. П. И. Чайковского Элени Лидию Стамеллу (сопрано) и новосибирский ансамбль D’ Cameron, дуэт Виктора Гарагули и Сергея Адаменко, исполняющих средневековую русскую и западную музыку и приехавших на гастроли в Пермь вместе с певицей Еленой Кондратовой.
Инструментальный концерт “Имя музыки” благодаря работе режиссера Юлии Шереметовой и сценариста Евгения Шереметова превратился в костюмированный музыкальный спектакль, и главным персонажем этого синкретично вобравшего в себя литературные, философские и драматические элементы перформанса стала средневековая и ренессансная музыка.
Ещё до начала концерта постановщики предложили зрителям полюбоваться инсталляцией из старинных музыкальных инструментов. Среди них знакомыми современному зрителю были, пожалуй, барочная скрипка, фидель, и блокфлейта.
На сцене же эффектную композицию составили из виолона (басовая виола, “дедушка” современного контрабаса), саза (этнический инструмент лютневого типа), леверсной арфы, колесной лиры, дарбуки, пандеретты, тамбуреллы и других необычных инструментов группы перкуссии.
Представить себя посетителем музея не позволила работа постановщиков с пространственным ощущением зрителей: благодаря световым решениям Алексея Хорошева (художника по свету Пермского театра оперы и балета, номинанта 2018 года на премию “Золотая маска” за работу в спектакле “Золушка”) иллюзия погружения в эпоху средневековья совершилась практически полностью, а приметы современной повседневности рассеивались в дымке сценического тумана.
В первом отделении музыканты выступали в средневековых европейских костюмах. Французский старинный шансон, народные средневековые танцы Франции и Италии, песни вагантов и паломников исполнялись энергично, с большим драйвом.
Простота и искренность этих мелодий понятна даже неискушенному слушателю, и редко исполняемая музыка средневековых композиторов – французского певчего Клодена де Сермизи, сочинителя шансон Жиля Беншуа, итальянского лютниста Маркетто Кары, французского поэта и композитора, “последнего трувера” Гийома Машо оказывается ближе слушателю, чем музыка современников.
Постановщики подчеркнули актуальность и созвучность ранней музыкальной культуры современному мышлению, когда музыканты во втором отделении вышли на сцену в повседневной современной одежде.
Поликультурная насыщенность программы не нуждалась во внешнем дополнительном иллюстрировании, географический охват культурных традиций тоже расширился: вместе с французской, испанской и итальянской песенной и танцевальной музыкой, были исполнены танец крымских татар, известная древнескандинавская баллада Herr Mannelig (в постановке пермских музыкантов и сольном исполнении Ирины Пыжьяновой песня женщины-тролля приобретает особо лиричное звучание, свойственное и традиционному русскому фольклору).
Универсализм музыкальной культуры средневековья подчеркивался цитатами из Библии, из романа Франсуа Рабле. Интересным образом этот автор “рифмует” первое и второе отделение, ведь образ композитора Клодена де Сермизи появляется в четвертой книге “Пантагрюа” Рабле.
Во втором отделении зрители могли полюбоваться новой инсталляцией – накрытым столом, главными яствами на котором были хлеб и вино, символы христианского причастия. Эти аллюзии к сакральным материям, видимо, были призваны подчеркнуть важный посыл ранней музыки: превыше всего в творчестве духовное восхождение к Творцу.
После концерта участники ансамбля нашли время поделиться своими мыслями об исполнении “ранней музыки”.
В беседе принимают участие Дилявер Менаметов, Элени Лидия Стамеллу, Ирина Пыжьянова, Всеволод Гуляев, Юлия Гайколова.
– Расскажите, пожалуйста, о причинах вашей любви к старинной музыке?
Дилявер: Я люблю эту музыку, потому что в ней всегда присутствует элемент свободы и импровизации. Но я люблю именно камерную старинную музыку, она дает музыкантам возможность ближе узнать друг друга, раскрыться друг другу в процессе музицирования.
Элени: Я чувствую себя в этой музыке как дома. Она мне не просто нравится, у меня есть ощущение, что я жила в прошлой жизни в эти века. Поэтому я просто как рыба в воде.
Ирина: Для меня это какие-то скрытые внутри, потаённые мелодии. И когда ты ее играешь, можешь распеть эту мелодию как-то по-своему. Эта возможность варьировать мелодию и импровизировать лично для меня – безграничная радость.
Всеволод: Вообще, это один из моих любимых видов музыки, хотя я интересуюсь очень разной музыкой. Это что-то среднее между народной музыкой, из которой она с принципе проистекает, и современной академической.
В ней есть плюсы, от классической музыки здесь есть более сложная форма, наличие более сложной гармонии, полифонии, а от народной – импровизационность, тембральное богатство и возможность для исполнителя выбирать инструменты и делать аранжировку для них.
– Как вы объясните большой интерес в мире и в нашей стране к средневековой культуре и музыке?
Дилявер: На мой взгляд эта музыка всегда актуальна. Это корни. Пытаться понять и приобщиться к этой культуре, значит более объективно взглянуть на современное искусство и на себя.
Я считаю что большинство современной музыки не имеет отношения к понятию “красота”, и, наверное, поэтому хочется искать эту красоту в прошлых веках.
– Что средневековая музыка говорит современному зрителю?
Элени: Она всегда своевременна, гораздо больше, чем романтическая. Если взять музыку романтиков, например, Верди, Пуччини, то, что там происходит – достаточно консервативно. Люди больше так не живут, романтическое мироощущение нам чуждо.
– Каков духовный посыл старинной музыки? О чем она?
Дилявер: Человек посредством звуков выражал свое видение мира и себя в этом мире. Это музыка о связи человека с природой, с Богом.
Ирина: Да, в ней чувствуется вертикаль. От человека в небо, от человека – к Богу.
Дилявер: Я как-то давно говорил с одним из участников нашего концерта Сергеем Адаменко и спросил про его гитару (у него копии старинных инструментов, гитары, лютни): “Вот в чем смысл розетки на гитаре?” Розетки барочной и ренессансной гитары очень сильно украшены.
В современной гитаре просто отверстие, а в те времена их украшали изысканной резьбой, кружевами из кости, из дерева. И он ответил мне: “Чтобы звук, извлеченный из инструмента и восходящий к Богу, дополнительно украшался и облагораживался, проходя сквозь такую розетку”.
В эпоху романтизма желание играть просто громко уничтожило и резные розетки, и все семейство виол, и лютни.
– То есть средневековый музыкант не испытывал стремления показать прежде всего себя и свою виртуозность?
Дилявер: Виртуозность заключалась в другом и не была самоцелью.
– Как вы обычно составляете программу для своих концертов?
Дилявер: Изначально у кого-то возникает идея сделать концерт, посвященный определенному времени, эпохе или даже автору. Каждый вносит свои предложения, свои пожелания, импровизируем на репетициях.
Мы часто приглашаем в наш проект разных гостей – наш состав не закрыт, мы открыты для любых гостей, любых стилей, любых инструментов.
– Насколько свободно музыкант может предаваться такому увлечению, как исполнение старинной музыки? Это прибыльное занятие?
Дилявер: В России быть музыкантом – это вообще не прибыльное занятие. Я считаю, музыкант должен уметь исполнять любую музыку: и старинную, и современную, и романтическую. Сейчас такое время – нельзя зацикливаться на чем-то одном. Это сразу обедняет человека, он мало где может применить свои таланты. Сейчас век универсализма.
– А распыляться на всё технологически не трудно?
Дилявер: Очень трудно. Но мы пытаемся.
– Это вообще дорогое увлечение – искать мастеров, заказывать себе копии старинных инструменты?
Ирина: Весьма недешевое. И у каждого из нас есть свой мастер, которому мы заказываем инструменты.
– Сегодня исполняемая музыка представляла широкую географию: Элени пела франкоязычные песни, Ирина норвежскую, звучала музыка крымских татар. У каждого из вас свои предпочтения по выбору музыки определенной страны?
Элени: Для этого концерта мы изначально с Юлией выбрали пару французских песен для программы, они мне очень понравилась, затем мы добавили на латыни. А вообще, я пою и на немецком, и на итальянском тоже.
Ирина: Мой профиль – это традиционный русский фольклор, я увлекаюсь им всю жизнь. Но в середине 90-х начала появляться этническая музыка разных народов, скандинавская, норвежская, шведская, и эта музыка оказала на меня огромное впечатление. Меня поразили тембры голосов, инструментов, архаика мелодии.
– Юлия, что побуждает скрипача оставить завоевания современных скрипичных мастеров – яркий инструмент – и взять в руки барочную скрипку или фидель, который звучит иначе, немного тусклее, что ли.
Юлия: Я не сказала бы, что тусклее. У барочной скрипки совершенно особенный звук, мне он очень нравится. Я думаю, что для скрипача это более высокий этап и уровень.
Если он хочет дальнейшего развития после окончания консерватории или аспирантуры, сыграв все известные, популярные произведения, то начинает заниматься либо своей музыкой, либо уходит в современную музыку, в минимализм. А кто-то как я – в барокко.
Эта музыка, даже грустная или печальная – все равно светлая. Возьмите, например, кантаты Баха. Если говорится о смерти, то говорится о счастье и обретении покоя на небесах с Господом. Религиозный посыл этой музыки очень важен.
Даже народная, танцевальная музыка, которую мы сегодня исполняли, завязана с определенным очень близким мне мироощущением человека.
– Вы всегда работаете в жанре инструментального театра, костюмированного и сюжетно оформленного?
Юлия: Сегодня было как раз первое выступление в таком жанре. Наши постоянные поклонники после концерта сказали, что каждый раз мы удивляем их чем-то новым. Это очень приятно слышать, мы к этому и стремимся – чтобы каждый концерт был освоением чего-то нового, а не повторением пройденного.
– Интересно выступать в средневековых костюмах?
Юлия, Элени и Ирина: Да!!! (Смеются)
Элени: Только неудобно.
Юлия: И жарковато, и тяжеловато. В костюмах двойное платье, они сшиты из плотных тканей – лен, атлас, шелк.
Ирина: Я бы сказала, что в них очень хочется танцевать. А приходится сидеть.
Юлия: На самом деле, танцевать никто не запрещает. Я все жалею, что у нас никак не получается начать сотрудничество с коллективом, который профессионально занимается барочными и ренессансными танцами. Но я надеюсь, что к лету мы эту программу сможем сделать: у нас есть музыка – у них движения, это было бы потрясающе.
– В России не так много коллективов, которые играют early music. Тяжело быть первооткрывателем такой музыки? У вас большой отклик от аудитории?
Юлия: Я бы не сказала, что тяжело. На самом деле, не так уж и мало коллективов занимается такой музыкой, но нет взаимосвязи с количеством коллективов. Эта музыка дает такой простор фантазии, что у каждого исполнителя звучит по-разному, каждый коллектив играет по-своему. Одну и ту же песню, исполненную в другой аранжировке и с другими инструментами, вы даже не узнаете.
В этом и заключается кайф этой музыки. То, что записано в нотах у классиков и романтиков, следует соблюдать неукоснительно и исполнять на тех инструментах, для которых это написано. А здесь не написано ничего. И никто не знает, как это звучало, никто достоверно не может сказать, кто играл это, на чем. Большая свобода для самовыражения, богатое поле для фантазий и воплощения своих личных идей.
Когда мы встречаемся для репетиции, мы начинаем эти идеи генерировать: а давайте я сыграю так? А давай вот здесь сыграешь ты? А давайте соединим здесь два инструмента, которые соединить трудно?
Отклик действительно большой. Наверное, это связано с пространственно-временным континуумом: ведь мы на какое-то время погружаемся в совершенно другую эпоху.
– Ваше сотрудничество с новосибирским коллективом и с Элени, которая присоединилась во второй раз к вам, планируется продолжать?
Юлия: Я надеюсь, что это сотрудничество будет только расширяться. Сегодня мы впервые играем на сцене вместе с новосибирцами. Когда я жила в Новосибирске, мы вместе работали в филармонии, это мои большие друзья.
– Вы планируете эту программу повторять еще?
Юлия: Мы планируем ее расширять, развивать и, возможно, показать на Дягилевском фестивале. Если не успеем приготовить все и вписаться в программу к этому году, тогда на следующем. У нас есть сценарий, действие будет немного другим…
Беседовала Наталья Шкуратова