Имя Александра Сойникова в последние годы вновь и всё чаще появляется в афишах концертных залов. В этом году композитору исполнилось 70 лет.
В Ленинграде 1980-х его знали хорошо. Выпускник консерватории по классу А. Д. Мнацаканяна (1975) вскоре был принят в Союз композиторов, писал много в разнообразных жанрах — от песни до симфонии, увлекался фольклором.
Но с самого начала предпочтение отдавал тому, что связывает музыку с жестом, танцем, пантомимой… одним словом — театру.
Сотрудничал с труппой «Хореографические миниатюры» (Театр балета имени Леонида Якобсона): «Святочные игры» (1981), «Похождения Ходжи Насреддина» (1982), «Во имя жизни» (1985), «Праздничная сюита» (1986), «Жизнь артиста, или Пленный фавн» (1987) — всё в постановке Натальи Волковой, как и балет «Распутин», премьера которого состоялась в 1995 году в лондонском Ковент-Гардене.
Еще один любимый соавтор Сойникова — режиссер Ефим Падве, в ту пору возглавлявший Малый драматический театр, среди значительных работ — спектакли «Даровано морем и солнцем» (1982) и «Двадцать минут с ангелом» (1983), а также рок-опера «Сирано де Бержерак».
С благодарностью композитор вспоминает и совместную работу с Театром юношеского творчества и его руководителем Евгением Сазоновым.
Не отягощенный снобизмом Сойников много сочинял в стилях «рок» и «фолк», написал балет «Святки», целиком построенный на фольклорных записях… А в начале 90-х создал музыкальный театр «Рок». Название себя оправдало, через два года после премьеры рок-оперы «Пришествие» (режиссер — Юрий Александров) театр распался. Композитор тяжело заболел. Жена, русская немка из Ферганы, вывезла его в Германию, чем спасла ему жизнь.
Лечение помогло, болезнь отступила. Но вскоре подоспело новое испытание: музыка перестала проситься из души. Композитор Александр Сойников замолчал. Думал, что навсегда, оказалось — на десять лет. Правда, накануне этого десятилетия, кардинально изменившего его творческую судьбу, он создал произведение, которое до сих пор считает главным деянием своей жизни, — ораторию-мистерию «Роза мира».
Религиозно-философское откровение Даниила Андреева впервые было официально издано в России в 1991 году. Его прочли многие. Но если для одних эта книга осталась в памяти как очередная ступень духовного взросления, как знак юношеской познавательной ненасытности, то для других, и Александр Сойников в их числе, стала путеводной звездой.
«Я понял, что раньше всё это знал, просто вспомнил. “Роза мира” повела меня в другую сторону. Я начал посещать монастыри, ездил в Израиль, Палестину, Индию. И только с 2007 года стал возвращаться к музыке.
Фантазию для оркестра “Голгофа” я написал после первого посещения Иерусалима, когда прошел по Via Dolorosa, крестному пути Христа». С тех пор родилось немало сочинений, их названия говорят за себя: «Молитвослов», «Приношение Востоку», «Путь к Храму»…
Не менее красноречиво и слово «театр», присутствующее почти во всех жанровых обозначениях композиций Сойникова.
Совсем недавно, 2 июля, в Петрикирхе в исполнении камерного оркестра из немецкого города Бад-Фильбель под управлением Клауса Бауэра прозвучал концерт-театр «Путь к храму».
Спустя некоторое время мы побеседовали с автором.
— Александр Леонидович, «Путь к храму» уже не первый раз звучит в Петербурге…
— Да, в 2014 году была премьера в Малом зале филармонии. Дирижировал Владимир Беглецов, а солисткой была моя дочь Ирина. Запись появилась в Интернете, и ее заметили немецкие музыканты.
Видимо, на них это произвело впечатление, потому что, составляя программу для выступления в Петербурге, они сами выбрали «Путь к храму», тем более что этот оркестр постоянно сотрудничает с Ивонной Смайлерс — очень талантливой скрипачкой.
Этот концерт — новое сочинение, но… такова моя стезя: я часто возвращаюсь к старым замыслам. Я начал писать его еще до того, как вообще замолчал. Он назывался «Три маски». И практически нигде не исполнялся, не был нужен.
В 2013 году я его полностью переработал, но главные интонации сохранились.
— И жанр концерт-театр остался…
— Да, это моя природа. Почти все мои крупные сочинения — симфония-театр, концерт-театр, мистерия-театр. Когда я пишу, я не только слышу — я вижу, обязательно представляю музыкальные образы в движении, в свете, в костюмах…
— Но ведь эту музыку можно слушать и без театрального оформления.
— Кому-то театр даже мешает. Но для меня — важно. В данном случае — хореографический образ двуликого Януса. Так же как и диалог солистки и первой скрипки оркестра. В части «Любовь» должен быть дуэт мужчины и женщины.
А в финале ангел пробуждает умершую к вечной жизни. Поэтому он начинает играть тему, которая ее воскрешает. Она подхватывает, и только потом вступает оркестр.
— Прямо «Орлеанская дева»: «Приди в обитель светлую Господню!»…
— Жанна д’Арк для меня — символ женщины во все времена.
— Преданность духовной тональности не может быть случайной.
— В 2009 году я впервые поехал по святым местам — в Израиль, Палестину. И в церкви Рождества пережил некое событие, которое еще раз перевернуло мою жизнь. Как у Даниила Андреева…
В 1994 году я уехал в Германию и там написал «Розу мира». И… перестал слышать и не слышал вот до этого самого 2009 года. А «Розу мира» писал, абсолютно не надеясь, что когда-нибудь она будет исполнена.
И вдруг произошло чудо. Мой друг Олег Зверев, тогда — дирижер в Иркутске, совершенно далекий от мистики человек, говорит мне: «Буду ее исполнять». Это было очень сложно, 1998 год… Денег нет, хора в филармонии нет, пришлось собирать певцов по церквям…
И тут друзья мне говорят, что Алла Александровна, вдова Даниила Андреева, жива. Да не может быть! Для меня она была почти как Натали Пушкина, Софья Андреевна Толстая. Звоню ей в Москву. Представился, сказал, что хочу пригласить ее в Иркутск. А она мне: «Конечно, поеду!» И мы полетели. Жили в Иркутске две или три недели, были на всех репетициях. И с тех пор дружили — вплоть до ее трагической кончины в 2004 году. Она сгорела. Ее квартиру в Брюсовом переулке ночью кто-то поджег…
Мы в то время занимались переводом и изданием «Розы мира» в Германии. Я жил под чутким руководством Аллы Александровны.
«Саша, нужно издать “Розу мира” в Германии. Мне так сказал Даниил»,
— услышал я однажды. У нее в квартире висел его портрет, и она разговаривала с ним, а он менял выражение лица. Когда впервые была издана «Роза мира», она показала ему книгу и увидела, что он улыбается. Что он счастливый.
— Весной этого года оратория впервые прозвучала в Москве.
— Да! И это тоже — случай! Один из моих друзей взял у меня партитуру и передал Владимиру Федосееву. А тот согласился исполнить. Мог ли я об этом мечтать, когда писал!..
Вообще, после того как я вернулся к музыке, решил всё прежнее выкинуть из жизни. Кроме «Розы мира». Начал с чистого листа. Написал несколько произведений, в том числе «Молитвослов». И опять думал, что вряд ли кто это услышит. Все мои знакомые, дирижеры, всё ушло. Все связи оборваны. А потом решил — почему? Надо чтобы исполняли. «Молитвослов» для того и создавался.
Стал интересоваться, какие в Петербурге есть хоры, и узнал про Беглецова. Пришел к нему в Смольный собор. Познакомились. А в это же время на фестивале «Музыкальная весна» должна была исполняться моя «Via Dolorosa». Он послушал. Потом, когда я уже вернулся в Германию, мне позвонили и сказали, что Беглецов хочет исполнять «Розу мира». И это состоялось в 2012 году, а еще через два года — «Молитвослов», «Путь к храму», «Голгофа»…
И вот так всегда в моей жизни. После московской премьеры «Розы мира» ко мне подошел Федосеев и сказал, что хочет сотрудничать со мной дальше. А у меня есть симфония «Мастер и Маргарита». С ней такая же история. Я ее начал писать еще очень-очень давно. В первом варианте ее исполнял Олег Зверев, после 2009 года я к ней вернулся, начал делать новую редакцию, и всё не то, не то, не то…
И только осенью прошлого года пришел к выводу, что симфония завершена. Олег Зверев сейчас главный дирижер симфонического оркестра в Ульяновске, там проводится фестиваль, в рамках которого и состоялась премьера.
А дальше — как Бог даст.