Человеку, никогда не выходившему на сцену, трудно даже представить себе, какое множество самых разных вещей может помешать музыкантам во время выступления.
Самое забавное, что мощнейшие раздражители можно обнаружить как в зрительном зале, так и “по другую сторону баррикад” – на сцене или в оркестровой яме.
Нет, в этой статье я ни слова не скажу про то, что мобильные телефоны на время концертов следует выключать: их звонки, конечно, очень раздражают. Но поделать с этим сегодня, кажется, уже совсем ничего нельзя.
Между прочим, не так давно в Большом театре хотели даже поставить специальные устройства для того, чтобы мобильники теряли сеть на время спектаклей. На Западе тоже существовали такие проекты, но там их похоронили защитники свободы слова и частной жизни граждан.
А в Большом ставить глушилки запретила, говорят, ФСО — здание с квадригой, если кто не знает, является режимным объектом, а установка каких-то там глушилок в ответственный момент может помешать президенту эффективно управлять страной и ее Вооруженными силами.
Так что пусть включенные мобильники останутся на совести слушателей. Тем более, что и без них эти самые слушатели вполне способны как следует испортить настроение артистам. Например, очень мешают те, кто приходит на концерт за пять-шесть секунд до его начала и пытаются пробраться на свои места, сопровождая движение легкой перебранкой с более дисциплинированными посетителями концертного зала.
Кстати, приблизительно те же чувства вызывают и те, кто пытается покинуть зал не дожидаясь антракта или хотя бы паузы между частями произведения. Как правило, эти люди производят довольно много шума, суетятся, извиняются перед соседями – одним словом, делают все, чтобы отвлечь внимание зала от происходящего на сцене.
Таким же, если не более сильным, раздражителем являются и несвоевременные аплодисменты. Неопытным (или слишком самоуверенным) слушателям можно было бы дать такой совет: аплодировать следует только тогда, когда не сделать этого уже невозможно.
Беда здесь не столько в том, что аплодисменты “не в кассу” обнаруживают пробелы в образовании (например, нельзя хлопать между частями, кто не знает), сколько в том, что такие часто аплодисменты сбивают музыкантов и мешают им.
Если говорить о музыкальном театре, то есть еще одна вещь, которая не только мешает, но и, без преувеличения, ставит под угрозу здоровье артистов. В балете или опере ни в коем случае нельзя фотографировать со вспышкой — и уж тем более снимать видео со включенным в это время фонариком.
Каждый зритель считает, что если он сделает один кадр, ничего страшного не произойдет. Обычно это действительно так, но, чтобы наглядно представить себе возможные последствия, как-нибудь на досуге шарахните вспышкой от собственного фотоаппарата прямо себе в глаза и насладитесь эффектом.
Вероятность того, что именно ваша вспышка ослепит кого-то на сцене мала, но она есть. В этом случае артист балета, например, рискует потерять ориентацию в пространстве сцены и в результате получить серьезные травмы.
Кстати, со вспышкой также не рекомендуется фотографировать домашних животных и выезжающий из тоннеля поезд метро.
Но, как было сказано выше, не следует считать, что раздражать артистов может только публика. Не меньше слушателей ранимого артиста могут расстроить коллеги. Скажем, результаты проведенного мной импровизированного опроса показали, что наибольшее раздражение у артистов оркестра вызывают именно партнеры по музицированию.
Например, в тот момент, когда один из музыкантов исполняет ответственное соло, другой артист оркестра (или даже группа) может разговаривать громким шепотом, усмехаться или делать еще что-то в этом же роде. Такое поведение, естественно, не может вызвать ничего, кроме раздражения или даже обиды.
Кстати, говоря о российских оркестровых музыкантах нельзя обойти вниманием такой колоссальный раздражитель, как фигура дирижера. Для западных музыкантов дирижер – просто еще один музыкант, коллега. В России ситуация иная, здесь дирижер – тот же начальник, которого обычному оркестранту не достать, ни палкой, ни из ружья, ни еще как-нибудь, даже если он – сама бездарность.
В русском языке представители этих классов-антагонистов даже обозначаются разными словами: артисты оркестра – это “музыканты”, ну, а дирижер – он дирижер и есть. Поэтому часто можно видеть, как целый оркестр неплохих, в общем-то, музыкантов, стонет под управлением одного не очень умного дирижера. Что, естественно, не может не раздражать – как при взгляде со стороны, так и, особенно, наблюдая за процессом из самого оркестра.
Помимо масштабной классовой борьбы, существует также и мелкопоместный инструментальный шовинизм. В этом контексте нельзя не вспомнить о том, что, например, исполнители на струнных инструментах часто недолюбливают духовиков, считая себя намного более развитыми в интеллектуальном отношении.
Излишне говорить о том, что интеллектуальное развитие от способа извлечения музыкальных звуков, конечно, не зависит. При этом духовики не упускают случая отомстить. Например, медные духовые, обычно сидя позади струнных, редко отказывают себе в удовольствии потрепать в масштабных оркестровых соло уши сидящих впереди струнников.
Если же говорить о солистах, то многие из них часто жалуются на бестактность профессионалов с камерами – как видео, так и фото. Фоторепортер может щелкнуть затвором в оглушающей тишине паузы, которую солист готовил на протяжение последних минут пяти.
Видеооператор и вовсе не дает сосредоточиться на игре, блуждая с камерой на плече перед сценой, а временами залезая вместе с ней чуть ли не на колени к исполнителю…
Хорошие музыканты редко бывают удовлетворены своими выступлениями – не исключено, что это как раз потому, что их постоянно отвлекают и мешают работать. Но все-таки каждый музыкант снова и снова выходит на сцену. Может быть, по причине того, что главное в этом деле все-таки не так утомляющие раздражители, а то удовольствие, которое получают артисты от общения с залом.
Пускай даже в нем время от времени звонят мобильные телефоны.
Борис Лифановский, ClassicalMusicNews.Ru