В конце года принято рапортовать об успехах.
Академической музыке и оперно-балетному цеху похвастаться, увы, особенно нечем: 2010-й войдет в историю годом провалов, кризиса и почти тотальной стагнации. Не то чтобы катастрофа свалилась музыкальному Петербургу как снег на голову – минувший год лишь замкнул первое десятилетие нового тысячелетия и подвел итоги ключевых его процессов.
Они неутешительны: время подъема и оттепели, которыми были для петербургской музыкальной жизни конец 90-х и первая половина 2000-х, окончательно и бесповоротно закончились, сменившись эпохой застоя.
Публика: Ищу человека
Ключевой и самый печальный итог года связан отнюдь не с тем, что творилось на петербургских музыкальных сценах, а с тем, что происходило по эту сторону рампы. 2010-й окончательно дал понять, что слушающая и слышащая петербургская публика, которой город справедливо гордился, либо ушла в подполье, либо вовсе перевелась.
Чтобы убедиться в этом, не нужно было проводить социологических исследований – достаточно просто посетить несколько разномастных концертов и спектаклей (рядовых и премьерных, «интеллектуального» и более «массового» толка). В каждом из случаев результат был один: в 2010-м петербургские концертные залы и музыкальные театры заполнялись случайным зрителем, не слишком понимавшим, зачем и почему ему нужен этот культурный продукт.
Впрочем, сценарий, при котором неисповедимые пути всё же заносили случайного зрителя на площадь Искусств или на улицу Декабристов, – из самых благополучных: в 2010-м петербургские музыкальные театры и концертные залы страдали от катастрофически низкой посещаемости.
Еще в начале года руководитель важной петербургской арт-институции жаловался мне: какие бы деньги ни тратились на рекламу и пиар, сколь-нибудь значительного улучшения ситуации не наблюдается. Полупустому партеру на статусном концерте в Филармонии или на премьере в Мариинском театре в уходящем году никто не удивлялся. И это не случайность, а закономерность: в 2010-м академическая музыка и музыкальный театр перестали входить в «потребительскую корзину» платежеспособного петербуржца.
Старшее поколение аудитории зачастую элементарно не может себе позволить купить билет на значимый концерт или спектакль, у среднего поколения по большей части отсутствует запрос на культуру. Молодого слушателя/зрителя петербургским культурным учреждениям привлечь нечем – актуальное искусство на берегах Невы водится где угодно, но только не в Филармонии и не в Мариинском театре.
Публика уходит в интернет-эмиграцию на торренты и в YouTube. И не только потому, что институт публичного концерта постепенно отодвигается в прошлое, – в 2010-м в музыкальной сфере Петербург продолжил медленно, но верно превращаться в эстетическую провинцию.
Опера: Акела промахнулся
На протяжении всей второй половины 2000-х Мариинский театр сбавлял обороты после модернистского рывка начала десятилетия. В 2010-м этот процесс достиг критической точки: в уходящем году Мариинка мало чем могла подтвердить статус главного ответственного за весь петербургский музыкальный прогресс – театральный (вердиевский «Аттила», «Замок герцога Синяя Борода» Белы Бартока, «Мистерия апостола Павла» Николая Каретникова) и музыкальный («Средство Макропулоса» Леоша Яначека) уровень выпущенных в 2010 году премьер оставлял желать лучшего.
Мариинка не предъявила ни одного значительного оригинального спектакля – театр продолжал идти по опасному пути сотрудничества со случайными постановщиками. Утрата лидирующих позиций – следствие явной усталости художественной и управленческой воли Валерия Гергиева.
Театр интересует его сегодня, главным образом, как инструмент для увековечения собственных амбиций в формате компакт-дисков лейбла Mariinsky. Гергиев альбом за альбомом записывает интерпретации одна сильнее другой, в то время как подведомственный ему театр прозябает без внятной художественной политики и грамотного менеджмента.
Оперный Петербург вступил в эпоху смены элит: вожак волчьей стаи Акела промахнулся – и теперь по ее законам должен уступить место более молодому и сильному сопернику.
Премьеры 2010-го доказали, что на сферу влияния Мариинки наверняка не покусятся и камерные авторские режиссерские театры, страдающие от творческой усталости демиургов: Юрия Александрова («Санктъ-Петербургъ Опера») и Александра Петрова («Зазеркалье»). Единственным, пускай и проблемным, но многообещающим конкурентом Мариинки в прошлом году стал Михайловский театр.
После невероятно насыщенного как результативными, так и бессмысленными репертуарными ходами 2010-го театр Владимира Кехмана трудно воспринимать иначе как одним из самых перспективных игроков отечественного музыкально-театрального поля. Уж слишком мощный рывок Михайловский сделал в музыкальном отношении – от отхватившей восемь номинаций на «Золотую маску» февральской «Иудейки» до признанной безоговорочной победой декабрьской «Кати Кабановой».
Если театр на площади Искусств сможет сделать свою художественную стратегию более последовательной, если Владимир Кехман взялся за благое дело спонсирования государственного театра всерьез, если помогут приглашенные исполнители, то в дальнейшем развитии оперной труппы Михайловского можно почти не сомневаться – коэффициент ее творческого роста впечатляет.
Балет: Антраша в неизвестность
В уходящем году Михайловский стал главным ньюсмейкером и по части балета – причем не столько благодаря приглашению в главные хореографы легендарного Начо Дуато: официально он вступает в свои полномочия лишь на днях, и о том, как он сработается с труппой, мы узнаем лишь в новом году.
В 2010-м ключевым позитивным событием в петербургском балете стала премьера трижды номинированного на «Золотую маску» спектакля «Минорные сонаты» живущего в Лондоне экс-солиста Мариинки, премьера Королевского балета Ковент-Гарден Славы Самодурова: в Петербурге уже давно никто не сочинял столь актуальных, умных и стильных балетных текстов.
Вторым по значимости событием стал выход книги бесед Вадима Гаевского и Павла Гершензона, интеллектуального и страстного диалога двух главных отечественных балетоведов-аналитиков.
Проанализированный в книге Гаевского–Гершензона кризис петербургского балета в 2010-м можно было воочию наблюдать на сцене Мариинского театра. Уже третий год формально руководящий балетной труппой Юрий Фатеев так и не записал в свой актив ни одного художественного достижения.
Обусловленная в том числе и коммерческими резонами реконструкция «Спартака» Леонида Якобсона, как и восстановление «Лауренсии» Вахтанга Чабукиани в Михайловском, лишний раз доказала, что некоторым легендам лучше бы так и оставаться на страницах учебников истории: под светом современных софитов они теряют обаяние.
Молодые хореографы, на которых сделали ставку в 2010-м, – громко названные «новой генерацией» Юрий Смекалов, Эмиль Фаски, Эдвард Льянг – не оправдали мариинского доверия. Не спасла положения даже традиционно служащая палочкой-выручалочкой хореография Алексея Ратманского: в минувшем году Мариинский театр смог обзавестись лишь перенесенным из Варшавы едва ли не худшим спектаклем мастера – базирующейся на устаревшей модели советского драмбалета «Анной Карениной».
Концертная жизнь: Прощай, ирония
Концертная жизнь в 2010-м прошла под знаками ослабления позиций Валерия Гергиева и попыток Филармонии взять реванш у оркестра и концертного зала Мариинского театра.
Коломна перестала быть симфоническим центром города: Гергиев с подопечными не дали ни одного концерта, который мог бы сравниться с триумфами прошлых лет. Попытки Филармонии обновить оркестровую кровь приглашением дирижеров-гастролеров (наиболее результативными оказались Василий Петренко и Феликс Коробов) разнообразили афишу, но оказались малозначащими на общем, не слишком радующем, фоне.
2010-й остро поставил вопрос о кризисе петербургской исполнительской школы, который сегодня переживают даже самые яркие ее представители вроде пианиста-иконы Григория Соколова. Не лучше дела обстоят и в композиторском комьюнити: как показали премьеры 2010 года, заслуженные классики старшего поколения либо пребывают в состоянии творческого анабиоза, либо сочиняют музыку «на автомате», а творчески продуктивное среднее поколение продолжает занимать, по сути, маргинальное положение.
В плюс концертной жизни можно записать отнюдь не потуги апатичных государственных концертных институтов, а разве что независимые проекты: главными событиями года стали проекты фонда «Про Арте» (композиторские конкурсы «Шаг влево» и «Пифийские игры», фестиваль «Французский сезон»), фестиваля Earlymusic и Алексея Гориболя (бесспорно лучший концерт сезона – «Чайковский: жизнь и судьба в романсах» в Капелле).
Серость будничной петербургской музыкальной афиши особенно заметна на фоне интенсивной гастрольно-фестивальной жизни 2010-го, погоду в которой сделали концерты мариинских «Звезд белых ночей» (Мюнг Ван Чунг и Сеульский филармонический оркестр, Густаво Дудамель и Оркестр Симона Боливара, сольный концерт Аркадия Володося), филармонических «Музыкальной коллекции» (приезд Томаса Хэмпсона) и «Площади Искусств» (гастроли Филармонического оркестра Радио Франции) плюс многочисленные мероприятия в рамках Года Франции в России (главным событием которого стал приезд в Петербург барочного оркестра Les Arts Florissants).
Все эти концерты были исключительными special event, показывающими, «как может быть», но не «как есть на самом деле», и свидетельствующими, что тягаться с западными коллегами петербургским музыкантам на сегодняшний день довольно трудно.
Неожиданную, но уместную точку в петербургском музыкальном 2010-м поставил Гидон Кремер, впервые после многолетней паузы выступивший в Филармонии. Концерт выдающегося скрипача напомнил о том же, о чем месяцем раньше заявила своим неуместным реюнионом группа «Ленинград»: эпоха иронии и стеба осталась в прошлом.
Культовый герой 2000-х Кремер со своим фирменным и, как казалось еще недавно, беспроигрышным постмодернистским репертуаром смотрелся под занавес 2010-го не более уместно, чем восставшие из пепла кумиры рок-нулевых. Реалии сегодняшней российской жизни – в том числе и петербургской, в том числе и музыкальной – слишком грустны, чтобы над ними иронизировать.
Но как изменить их к лучшему в точности не знает, пожалуй, никто. Ясно одно: 2000-е закончились. А о том, что делать в 2010-х, как сказала бы Скарлетт О’Хара, мы подумаем завтра.
Дмитрий Ренанский, «Фонтанка.ру»